ПАМЯТИ СЕРГЕЯ ДОВЛАТОВА
Всё впереди – и плаха, и верёвка,
и пуля залежалая в стволе.
Кончается моя командировка
на этой замечательной земле.
Ещё не срок – ни времени, ни места,
но выплывают из небытия
две даты: день приезда – день отъезда,
а то, что между ними – жизнь моя.
Мне долгих дней волхвы не нагадали.
Придёт пора, и, лёгкая, как пух,
душа моя в заоблачные дали
взойдёт, и призовёт меня Главбух.
И я ему представлю длинный список
ушедших лет, желаний и тревог,
припомню тех, с кем дружен был и близок,
и всё сложу, и подведу итог.
Прости, Главбух, что я – из той породы,
кому земная жизнь невмоготу,
что я Тобой отпущенные годы
растратил на слова и суету.
Слова пусты, деяния – зловещи.
Весёлая судьба досталась мне
на той земле покинутой, где вещи
прочнее душ, а души – не в цене.
На той земле, где нищи мы и голы,
где именем Твоим ласкают слух,
мои несовершенные глаголы
не жгли сердец, прости меня, Главбух…
И, преисполнен высшей благодати,
седой Главбух, суров и отрешён,
прочтёт мой труд и вечное ”К оплате”
напишет в уголке карандашом.
Я скромной благодарностью отвечу
и в дальний путь направлюсь не спеша.
И явится моей душе навстречу
Довлатовская грешная душа.
Обнимемся, и станем в райских кущах
вести неторопливый разговор.
Куда спешить? Уже ни дел текущих,
ни суеты – свобода и простор.
Уже плевать на славу и на сплетни!..
Он будет возвышаться надо мной –
всё тот же, сорокадевятилетний,
каким ушёл когда-то в мир иной.
Он скажет: ”Не забыли – ну и ладно.
Простим и ничего не возомним.”
И станет мне покойно и отрадно
от мысли, что опять я рядом с ним…
Пусть торопить свиданье неуместно,
но где-нибудь за далью голубой,
мой друг, и для меня найдётся место,
и мы ещё увидимся с тобой…
1991 г.