***
Облюбовав скамейку,
Как край Земли — Колумб,
Я целовал Америку
Не мной открытых губ.
Какой-то рыжий Эрик —
Иль викинг, иль варяг? —
Давно твою Америку
Открыл, — мне говорят.
А тут еще прыщавый
разносчик новостей
Сказал, что пол-общаги
Прошли твою постель...
И ангельские мысли
С небес на землю — плюх.
И я ж небескорыстно,
Неискренне люблю.
А ты опять со мною
Правдиво-неверна...
В который раз открою —
И прыгну из окна
***
Общежитие! - Шахерезада!
Сказки тысячи одиночеств...
Где хвалёный твой рационализатор,
Звездочёт поцелуе-пощёчин?
Где сердечные эксперименты
И бессонные измеренья,
Чтоб постигнуть - хотя бы примерно -
Градус боли, тоски и смиренья?!
Где художник?! Чей страстный метод,
Разорвав темноту картины,
Одарит всех тем дрожащим светом,
смывающим подлейшую радиоактивность.
Эй, салаги! Тушите окна!
Всем влетит от Большого Начальства!
Привыкайте стареть и глохнуть,
Не выпячивая несчастья.
***
Меня не так здесь привечают,
как раньше.
Секретничают со свечами,
пьют чай не жрамши.
Девчоночки-максималистки
Сидят без снеди,
Мечтая, как бы завалиться
На хвост соседям.
В своих сужденьях об искусстве
Из кожи лезут...
Но тут - душок из общей кухни,
Как зов из леса!
А за окошками в киосках -
Вино! И закусь!
И меркнет свет земных и звёздных
Цивилизаций...
Весь свет рекламою заклеен,
Как дом свиданий,
А из машин - зовут, наглеют,
Вот-вот раздавят!
И пялишься в слезах на город,
Глотая слюнки...
А может, наплевать на гордость, -
податься в шлюхи?..
Вертеться похотливой сукой,
Не зная лени,
Чтоб в старости за миску супа
Не гнуть колени?!
Но с глаз слетает позолота,
В них боль и злоба -
Ко всем подонкам узколобым,
Жлобам и снобам.
Сны взорваны, как царский поезд!
Вся жизнь - на нервах!
...В каких объятьях успокоить
Револьционерок?!
В меня уткнулась, как в подушку,
Дрожащий страус...
Да я ж для карих, завидущих -
Враз расстараюсь!
Любого чёрта намалюю,
Поддавшись чарам,
Меня и так здесь, знаю, любят,
А я - с харчами!..
Тесней усядемся, обнявшись,
На жёсткой койке.
Не нам - купцами быть и княжить,
Да и на кой нам?
Ведь и у них житьё не сахар,
Тоскливо зверски.
...Нет веры сказочным писакам
и в этом веке.
***
Мы — марсиане. Нас раскусят
И комендантше сообщат.
Но радости цветущий кустик
Взорвет акустику общаг.
И все созвездия над нами
Качнутся на одном гвозде!
И платье, полыхнув, как знамя,
Скользнет нам в ноги... Стыдно, знаю,
Но надо же тебя раздеть!
Пусть колет страсть секундной стрелкой!
Долой рубаху — через верх!
Объятий пылкая примерка,
Но как удержишь фейерверк?
Зрачков пожар и паха вспышки,
Соскучившиеся соски —
Все пройдено в любовной спешке.
Себя пожертвовав до пешки,
Щекочут губы: — Спи, спи, спи...
Связав находки и потери,
Двух ненасытных сблизил сон.
Ведь завтра утром их разделят,
Как марсианских близнецов.
УТЕШИТЕЛЬ
Ну, успокойся, не реви.
Пусть жизнь горчит — что огорчаться!
Есть шанс от скрюченной любви
нам излечиться в одночасье.
Вставай! Ключицами стряхни
заплечный горб немых печалей
и разом обруби дверьми
щемящий свет и тьму общаги.
На снег, на снег, на снег, на снег!
Ну, слава Богу, раскраснелась!
И ни следа унынья нет,
в глазах — отчаянная смелость...
И прямо с ходу — про аборт,
про боль и стыд, про брак фиктивный.
«Была бы я тогда с тобой —
ты б смог... Ты б смог меня покинуть?»
И вот уже я сам, я сам
в тебя рыдаю, как неряха.
Не помню, кто кого спасал,
лишь помню — снег летел из мрака
******
Всю весну до посиненья
Я орал со сквозняками:
Славься, славься, Дульсинея —
Харьковская и Сумская!
Ну зачем, скажи, ломаться?
Ты же знаешь — я не мальчик...
Надоело петь романсы,
Как ревнивец из Ламанчи.
Глупо с рыцарством носиться —
Век наш прост : корысть и скорость!
Но не стоит мир мизинца
Твоего, когда мы порознь.
Разве можно так расстаться?!
Я с тобой пройду сквозь стену
И с горячностью испанца
Небеса твои раздену!
******
Нам не прожить без заморочек.
В прихожей верхний свет зажжен.
Ноги лишенный сапожок
так беззащитно скособочен.
Он, как архангела труба,
попавшая под скорый поезд,
гудит, с ногой твоей рассорясь:
"Судом аукнется гульба!"
Все вспомнил: тупости, измены,
таблетки, колотые вены,
общажных кухонь вечный газ
и поцелуи с пьяных глаз,
все посиделки на карнизах,
припадки, страхи, "скорых" вызов...
Завел нас сгорбленный сапог
в органный лес худых пророчеств,
но не возьмешь нас на испуг:
какой там суд - уже час ночи!
Пускай повыносился мех
от бесконечных похождений
и ноженьки не знают, где им
остановиться на ночлег.
Бежим, надев на босу ногу,
сквозь колкий снег, на остановку,
где разрывает ночь трамвай
теплом за окнами и звоном,
и в голове растет трава,
и пахнет вешним произволом.
И телу глупому тепло
от всех заоблачных объятий,
и радости лучистый плод
летит из тьмы родимых пятен.
Пройдя в любви сквозь боль и стыд,
мы верим радостям простым.
Зачем нам пастырь или пластырь,-
оставим веку все соблазны
и выйдем в царство красоты
******
Ты, вся в дождиночках, худышка,
Я — провожатый никудышный, —
Мы вымокли и все в мелу.
Нам нужно сделать передышку,
Обсохнуть и согреть ледышки,
А после — лезть хоть на Луну!
Луна сулит постель и ужин,
Пусть город к нам и равнодушен
И окон свет — не для чужих,
Зайдем к тебе, шугнем подружек,
И рассчитаемся с минувшим,
Мир обнажая до пружин.
Не трусь, незрячая мерзлячка,
Забыв обиды и болячки,
На все преграды разозлясь,
Сдувая пыль с местечек злачных,
Пожар раздуем и оплачем
Метафизическую связь.
Растрепа смуглая, гулена!..
В твоих зрачках — листочки кленов
И пепельные этажи.
Забыв про счастье миллионов,
Посмотрим с птичьего полета
На нашу — нашу? — нашу! — жизнь
*****
Моя ненаглядная, твоя агитация
всю тоску и скуку из сердца выдрала.
Я вдруг понял, что наш быт на китах стоял
и теперь всё дышит всеми жабрами, всеми фибрами.
Посмотри, как ходят у них бока,
и фонтаном в небо – былые горести.
Если б их запрячь, я б на них вспахал
всю родную речь, начиная с « Гой, еси …!»
Гой еси, Вера! Ну, как ты там?
Здесь нас с малолетства тиранят «…измами»
Нет числа фанерным звёздам, хитам, крестам.
Из завалов глупости нашей – вызволи!
Гой, еси, Надежда! Хлюпни хвостом,
тряхни мошною, сбей пыль архивную,
растряси историю, – лет так за сто,
чтоб с бездарной справиться нам с махиною.
Гой еси, Любушка! Своё возьмём,
хоть переверни нас всех с ног на голову.
Заросли лесами имён, знамён…
Будет мелко сердцу, – протянем волоком