Да, графоман.
Я сам про это знаю,
и званием своим не тягощусь.
И не стыжусь.
Ни капли.
Пусть!
В самообман
лишь юноши играют.
Ушла с годами свежесть вешних чувств,
и разбужу
я вряд ли
грусть –
сердечных ран
вокруг и так хватает.
Привычно рифмоплётствую опять,
одна беда – мне нечего сказать,
душа давным-давно сгорела.
А чёрствый стих не потрясёт, –
так хлеб сухой не лезет в рот,
пусть даже испечён умело.
Способен выразить я всё,
но это – только четверть дела,
и результат – ни то, ни сё…
Вот наважденье!
Ведь каждый день я
пишу пустую дребедень, –
И как мне дурнем быть не лень?
Канавой сточной!
Но зачем?
Откуда недержанье речи?
От этого могила лечит –
уж в ней я точно
стану нем.
(Август 2005)