Если грусть моя подождет,
постоит в стороне и покурит
в сероватом плаще по фигуре
площадей
- она любит попроще!-
лебедей,
моих птиц еженощных,
призову.
Пусть трубят мне и кружат
над моей головой.
И вой
(пусть!)
псы поднимут по всем дворам,
бросив кости свои и драки
(потому что без драк собаке
даже мясо не кость).
Я увижу: рябины гроздь
упадет мне на грудь.
Пусть.
И когда понесут в гробу,
пыль поднимут по улице,
знайте - это еще не труп,
просто я смертельно задумался,
просто лебеди так трубят
и рябина красна настолько,
что уж плохо не говорят,
говорят лишь: "А прожил сколько?
И заразен ли был недуг? -
Молодой, а уже под крышкой!
Не сумел совладать с отдышкой,
пыльный воздух был слишком туг!"
Лебедь сверху: "Еще не труп!
И не надо сутулиться."
Будет город дымить из труб,
не всплакнет, но обуглится.
Моя грусть, докурив во след,
плащ одернет - ей все знакомо!-
новых купит себе сигарет,
не дождавшись, уйдет к другому