На свете нет мужчин добрее,
Чем эти старые евреи,
Носат, броваст и невысок,
Он очень, очень одинок.
Свои тревоги и волненья,
Привык держать он при себе,
Чужое выслушает мненье,
И лишь узнаешь по губе,
И по тому, как взгляд отводит,
И по тому, как он молчит,
Что он конфликты все обходит,
И потому слова таит,
Что не согласен вовсе с вами,
Хоть не согласен и с собой,
Но не кидается словами,
Чтоб не встревать в словесный бой.
Ему уже не интересно
Словами бередить мозги,
Ему доподлинно известно,
Куда направит кто шаги.
И лишь на деву молодую
Он зрит из под густых бровей
И думу сладкую такую
Таит в себе седой еврей.