Привычно, будто пол под потолком,
мы помним все, заученное в школе.
Учитель вбитым знанием доволен,
как птицелов расставленным силком.
Слуга, покорный всем – стереотип
переживет сто тысяч откровений
под псевдонимом «мудрость поколений»,
но проскользнет водою из горсти.
Когда печать беды отметит лица –
о том, что больше нечему молиться,
заголосит оставшимся набат,
для мертвых не имеющий значенья.
...В моменте боли или отреченья
нет места для подробностей и дат.