Седьмое путешествие Синдбада-морехода.
В поход опасный морем отправляясь,
Синдбад с собою взял и птицу в клетке -
Одетую в наряд из перьев пери.
Она была коварным чародеем
Лица красавицы первейшей в Басре
Во время сна в постели лишена.
Но чтобы соблюсти баланс достоинств,
Взамен лица и женственности милой
Приобрела способности быть вещей
И в небо улетать за облака.
Четвертый месяц судно плыло в волнах,
И истощаться начали припасы,
Матросы, глядя вдаль, изнемогали
От жажды и от недостатка пищи,
Вино иссякло, солнце зной палящий
На спины лило, в море даже рыба
Куда-то уплыла, на корабле
Болезни начались, когда Синдбад
Увидел вдруг на горизонте остров -
Он, словно пасть зубастая акулы,
Ощерившись скалистых гор грядою,
На морехода с алчностью глядел.
Но вид его был моряку приятен -
Страшней теперь казалась вся команда,
Готовая Синдбада с птицей вещей
Впихать, не подавившись, в тридцать глоток -
За то, что на край света затащил.
Столпившись у борта, теперь матросы
С любовью жали руки капитану
И уверяли: в плаванье восьмое
Они все вновь отправятся за ним.
Корабль бросил якорь, люди сразу
Перебираться начали на берег:
Обманчив видом с моря оказался -
Обманчив так фасад Санкт-Петербурга,
Где гостя пищеводы подворотен
Скорее поразят, чем галереи.
На острове росли в обильи фрукты,
Там дичь кишела в рощах, и ручьи
Бежали всюду, облако фонтана
Висело у излучины реки ,
Где смог бы отдохнуть и Федор Тютчев.
Набив живот сладчайшим виноградом
И бросив в клетку птице поклевать
Кусок подсолнуха, наперсника вельможи -
Звезды, что освещает этот мир,
Синдбад под вязом тело распростер.
Быть может, Байрон здесь валялся б тоже
И здесь бы исписал стихов тетрадку.
И сон глубокий моряка окутал;
Зашло за тучи солнце, вечерело ...
И вот подкравшись к спящему Синдбаду,
Как у Шекспира подлый отравитель,
Колдун стал выливать потоком в уши
Ностоянный на зависти напиток:
"Ты в клетке держишь птицу, ведь она
Не стала б здесь сидеть по доброй воле -
Она бы улетела и покой
Смогла бы обрести, чело мое
Украсив так, как красит шлем пернатый
Того, кто в поле бранном на коне,
Закованный в броню доспехов ратных,
Перед всем войском Марсом разъезжает!
Закончили ковать броню циклопы,
Отбросив прочь свой молот стопудовый.
Готово все к войне: над целым миром
Я сделаюсь властителем жестоким.
Теперь мне нужно лишь расположенье
Вот этой птицы вещей. Но не стану
Уподобляться мелкому воришке -
Ты ведь и сам теперь раскроешь клетку
И выпустишь вещунью на свободу.
А клетку отвези торговцам в Басре,
Где ты ее за пару золотых
Купил, бродя средь лавок на базаре.
Там за нее получишь свои деньги.
Вещунья на мое лицо-подсолнух
Опустится сама - ведь за светилом
Я следую, как вкрадчивый придворный,
И по ветру могу свой нос держать".
Еще минуты три шептал волшебник
Над ухом морехода заклинанья,
А после вдруг исчез, как и возник, -
Так быстро исчезали наши деньги,
Когда Гайдар пел в рощах соловьем.
Проснувшись, мореход привстал на локте
И начал размышлять о сновиденье,
Которое он только что увидел.
Ему явилась мысль, что здесь не птица,
А, может быть, прекрасная принцесса,
Лишившись красоты, заключена.
Поразмышляв немного, тут же клетку
Он распахнул, и вылетела птица.
Синдбад стал прыгать, звать, ее прельщать;
Он даже сыпал семечки на темя
И думал: "Не посыпать ли мне пеплом,
Как некто, тоже голову мою?"
Но что бы он ни делал, все же птица
Куда-то через море полетела.
Тем временем уже сгустились тучи
Над островом. Синдбад друзей увидел -
Они брели, шатаясь; виноградом
Обвешаны их плечи были; очи
Окутаны туманом, и язык
Их заплетался - видно, Дионис
Вступил здесь полностью в свои права.
И в этот миг огромный рев поднялся -
Над моряками во весь рост предстала
Циклопа туша с мордой одноглазой.
Одной ногой он сразу же втоптал
Матросов пьяную ватагу в землю.
Другой ноги он пальцем попытался
Подбросить в воздух ловкого Синдбада,
Но тот, как Робин Гуд, вскочил на камень
И перепрыгнул на другой умело.
Затем наверх он по скале помчался
И, сверху крикнув: "Эй! Я здесь, невежа!" -
Бревно столкнул с горы: оно вонзилось
В открытый глаз свирепого циклопа.
От ярости и боли взвыл верзила,
И эхо прокатилось меж ущелий.
В ответ ему раздался рев ста глоток
Обросших шерстью страшных великанов.
Летели с гор в ущелья камни, скалы,
Деревья выворачивая с корнем.
Рыча осатанело, бился мордой
В уступ горы циклоп с бревном торчащим
В глазу его единственном, и , вторя
Ему ответным рыком, шли циклопы
На помощь пострадавшему собрату,
Коль здесь вообще уместна будет речь
О братстве меж циклопами. Пришла
Для морехода тяжкая година.
Он лез на скалы, прыгал меж деревьев,
Стремясь уйти от красных глаз циклопов,
Смотревших на него, - Аргус как будто
Здесь воплотился в сотне великанов.
Сто первый был с бревном в глазу меж ними.
А там, внизу, где рощи на долине,
Колдун следил за всем происходящим
И руки в нетерпеньи потирал,
Крича циклопам мудрые подсказки,
Как будто им могло быть что понятно.
К тому же уносились вопли ветром,
Метавшим кроны и стволы деревьев.
И грянул гром, с небес ударил ливень.
Казалось, что Синдбад теперь в ловушке.
По скользкой глине он два раза съехал,
И вверх еще лезть - сил уже не стало.
Прильнув к скале, Синдбад смотрел на морды,
Дышавшие в лицо ему, и думал:
"Врагом коварным небо оказалось!"
Но и врага сумел он сделать другом -
Вдруг начал сам себя он мазать грязью:
Земля, с водой смешавшись, была липкой.
Синдбад вздохнул свободней: свежий воздух
Родил в душе четвертую стихию -
Огонь надежды пробежал по жилам.
Теперь он со скалою словно слился.
Колдун внизу заскрежетал зубами:
"Вы что же, олухи, совсем ослепли?
Ведь он у вас торчит пред самым носом!
Сбрось маску! Негодяй! Хитрец! Я знаю,
Что все равно они тебя заметят!
Найдите же его!" - колдун метался,
Теперь, как разъяренный хищник в клетке.
Один циклоп тут зарычал с ухмылкой,
Направив прямо глаз на морехода.
Но вдруг с небес откуда-то слетела
И закружила над Синдбадом птица,
Которую он выпустил из клетки.
Колдун, пав на колени, стукнул в темя
Себя рукой и крикнул птице: "Здесь я!
Сюда садись - на лысину мою!
Она гладка, сверкает, словно солнце,
И маски нет на мне из липкой грязи!
Со мной ты завоюешь целый мир!"
Но птица, покружив еще немного,
На голову Синдбада опустилась.
Колдун вскочил и завопил со злостью:
"Так стань же дичью, поданной на блюде!
Сожрите ее, люди!" ... Но циклопы,
На скалы посмотрев еще немного,
Узрев здесь только грязную корягу
С усевшейся на верх ее вороной,
В обратный путь ущельем побрели.
А мага глаз устроен был иначе -
Он видел их в реальной перспективе:
В сиянии явившись, лоб Синдбада
Его мгновенно светом ослепил.
И, завопив от боли, злой волшебник
Рассыпался на тысячи зеркал.
.. . . . . . . . . . . . . . . .
В пути обратном пери помогала
Синдбаду в управленьи кораблем.
18 сентября 2005г.