Между резким - «Прощай!» и суровым безмолвием стужи:
Неделимая боль, вороха недосказанных слов…
Возле хмурых небес, что раскатаны в тонкие лужи,
Ты пришпилишь мой путь остриями своих каблуков.
Вечер в спешке своей - так опасен, как пьяный стекольщик.
По живому ведёт беспощадный скрипучий алмаз,
По душе, по стеклу, где огни и твой плащ колокольчик,
Отрезая мне путь в синеву безупречную глаз.
На непрочных жгутах в город тянутся волны залива.
И нелепа мечта, как торговка в летах, что слепа,
И в грязи разложила хурму и лошицкую сливу,
И шары мандаринов достойных украсить Касба*…
А я верю, в листве, в пёстрых снах журавлиных о юге
Наших судеб фрагменты, сумев отыскать и поднять,
Эта осень ещё, что-то нам смастерит на досуге,
В яркий клей октября нашептав: «Пусть они будут вместе опять».
Храм не может стоять на беде, немоте и печалях.
Воскресают миры, зацепившись за краешки строк.
И Великий Художник, воюющий с тенью в деталях,
Сбережёт нам с тобой во вселенных своих уголок.
*Мечеть Касба или Мечеть Золотых яблок в Марокко,
получившая свое название благодаря позолоченным
медным шарам на минарете.