Темная ночь.
Тишина и неведомый шум.
За окном разговор фонарей
И молчание крыш.
Там далеко
В колыбели Великих Ветров
На ладонях безоблачных снов
Ты давно уже спишь.
Времени нет –
В переулках душевно-больных
Здравые стрелки часов
Потеряли свой путь.
Боль – голове
Бесшабашной, бездомной Луне –
Кругосклон небосвода, да мне –
Безымянная суть.
Где он теперь,
Тот из августа выпавший день,
Осветивший касание рук
И короткий разбег?
Где акварель
Петербургских дождливых морей,
Разливанных по краю Зари?
Где Серебряный Век?
Сонный поэт
Не знаком с беспокойным пером.
Матовым призвуком тянет
От новых стихов.
Смог сигарет
Породил синтезаторный лом,
Иссушив лучезарный фальцет
До хрипящих басов.
Умер зверёк
Под названием «Вера в себя».
Что ж, остаётся поверить
В отсутствие нот,
Вдоль – поперёк
По рукам и линейным листам –
Острым концом… И надеяться,
Что повезёт.
По тишине
Можно смело гадать о судьбе:
Умерли все,
Если вы досчитали до ста.
Если же нет –
Мы по самые уши в Войне.
Поздно. Распят.
Так хотя бы снимите с креста!
Звонкой слезой
Упадает в дырявый карман,
В ржавые ведра рассвета
Копейка-Луна.
Как хорошо,
Что ты так бесконечно далек
От реализма Зимы
Во владениях сна.