Давай помянем Юрку Рощина,
хоть говорить о нём не мне бы:
я не заказывал всенощную,
и мне он близким другом не был.
Мы просто жили где-то рядом,
мы на Смоленке пили чай,
и мы друг другу были рады,
когда встречались невзначай.
Ходили мы под небом общим,
и общим нам казался мир,
ведь выросли и я, и Рощин,
в среде общественных квартир.
Но вот взяла своё бесовщина
(чертям и ведьмам на потребу),
а мир не вспомнил Юрку Рощина,
когда погасло его небо.
Мир поминает лишь нетленного
Христа, распятого когда-то…
А мы – шпана послевоенная,
мы безымянны, как солдаты.
Мы все из детства сорок пятого,
когда царила безотцовщина, –
чего нам поминать распятого?
Давай помянем Юрку Рощина.
Не всё же нам оладьи тёщины,
подходит зимняя пора…
Давай помянем Юрку Рощина
и прочих с нашего двора.
Давай помянем Юру Рощина,
а с ним Андрюшу, Лёшу, Сашу…
Их больше нет… Чего уж проще-то…
Они допили свою чашу.