РУССКИЙ В КЕМБРИДЖЕ
Печаль – одиозна, а нежность – вполне идиотка:
Убогая сладость, забота о пагоде слёз...
На что мне слепая, в берёзовых лентах, сиротка?
Покою и славе я в жертву холопку принёс.
Есть сны подороже: атласная чести шнуровка,
Холёные кисти и скверные письма «сестре»...
Мой царственный мозг и мой маленький маг-полукровка.
Я верен себе, созерцая раба на ковре.
Звезду отклоняя, я мзде и узде поклоняюсь,
Английской кобыле коварной и вин кабале,
Предательской свите костюмов и изредка, каюсь, –
Лазоревой птичке, нахально поющей в петле.
Нет сердца у бестии – выбора нет у святого:
Он ждёт, что с небес ему счастье накапает в рот, –
И будет ему, и в веках не сочтёте улова!..
А мой – доедает в постели моей бутерброд.
Красивый улов, с тонкой кожей и греческой спинкой...
О, яблочный смех, что условностью дико пропах!..
Усыпанной охами-хвоей любовной тропинкой –
В глухие печали, в обидную скуку, во прах!
Печаль грандиозна, венозна, и нежность пропала
К себе – моя лучшая нежность! Скитается лоб.
И нет даже хлеба – а клуба и Боба мне мало.
И снятся мне дети и водка, берёзы и гроб...