1
В день святого Антипы-половода
Из конюшни подвория княжеского
Выводили коня необъезженного, -
Подивить народ да потешиться.
Ай, стоит народ да волнуется,
На красу да на силу любуется.
Окружили коня, перешептываются, -
Удивляются: эка невидаль!
Необузданный да необъезженный,
Конь на волюшку просится вольную.
Говорят, князь с дружиной хороброю
У степного татарина отняли.
Конь на вольную просится волюшку,
Чтобы мчаться в просторы бескрайние,
Развевать ветром буйную гривушку
Да скакать по широкому полюшку.
Масти белой, доселе невиданной,
Закружился он вьюгою снежною;
Держит крепко с десяток дружинников, -
Не зашиб бы кого ненароком-то!
Конь на вольную волюшку просится,
Бьет о землю копытами крепкими;
Глаза налиты кровью да яростью, -
Отпустите коня, люди добрые!
Бьет о землю копытами крепкими,
И летят камни смертью на головы.
Наземь падают не оберегшиеся, -
Отпустите коня, неразумные!
Побежала струею багряною
На сыру землю кровь молодецкая,
Но теснее народ собирается, –
На красу да на силу любуется!
2
Выходил светлый князь да из терема.
Бьют поклоны ему православные
Да стоят с головой непокрытою -
Величают его Красным Солнышком.
Говорил же им князь таковы слова:
«Не ослабло ль мое светло княжество
Без походов, без поля бранного
Да без звона меча булатного?
Сохранилась ли стать богатырская,
Не ослабла ли сила народная,
Есть ли удаль еще молодецкая,
И родит ли земля добрых молодцев?
Ай, найдется ли тот добрый молодец,
Кто бы смог покорить коня дикого, –
Оседлать его спину высокую
И домчаться до леса далекого?
А найдется лихой добрый молодец,
Слово князя: такого сосватаю
Я с княжною-красою послушною
И полкняжества дам на приданое!»
3
Выходил молодой Тит Полынников,
Из старинного рода боярского;
Шубу сбросил с себя соболиную:
«Дай испробую, княже, судьбу свою!»
Как накинул уздечку шелковую,
Закричал конь, почуял неладное;
На дыбы взвился в небо высокое,
Да сильна, знать, рука молодецкая!
Ай, как стал он седлать коня белого
Да подпругу покрепче затягивать,
Конь достал удалого копытами,
И пришелся удар в переносицу.
Побежала струею багряною
На сыру землю кровь молодецкая,
И вздохнула земля, принимая кровь:
«Отпустите коня, люди добрые!»
4
Выходил удалой Митрий Сальников -
Из богатого рода, купеческого.
Скинул наземь он шубу медвежию:
«Дай испробую, княже, судьбу свою!»
Как накинул уздечку шелковую,
Закричал конь, почуял неладное,
На дыбы взвился в небо высокое,
Да сильна, знать, рука молодецкая!
Как седлал непокорного молодец,
Заметался по кругу неезженый.
Расступился народ, охнул голосом:
«Ой же, ловок купец – Митрий Сальников!»
Ай, садился когда сын купеческий,
Взвился в небо красавец до облака.
Разорвалась подпруга седельная,
И упал удалец – неживой лежит.
Побежала струею багряною
На сыру землю кровь молодецкая,
И вздохнула земля, принимая кровь:
«Отпустите коня, люди добрые!»
5
Выходил тут бобыль Еремеевич -
Мужичина без роду, без племени;
Шапку снял, поклонился до пояса,
Просит князя дозволить к коню подойти.
Зашептал тут алюсник Микетников
Князю на ухо тайные помыслы.
Тот не стал его слушать, махнул рукой:
«Пусть потешатся православные!»
Как накинул узду Еремеевич,
Закричал конь, почуял неладное,
Но затих, услыхав слово доброе
Да почуяв тепло человеческое.
Как седлал непокорного молодец,
Заметался по кругу неезженый,
Да стреножил его Еремеевич,
Успокоил словами заветными.
Как садился бобыль Еремеевич,
Взвился в небо красавец до облака!
Улетел вместе с ним добрый молодец, -
Люди только его и видели.
6
Как на площади красной к исходу дня,
В день святого Антипы-половода,
Толковала толпа, волновалася:
«Ай, погибла бобылья головушка!»
Долго ль время текло или коротко,
Но завидели во поле всадника.
Подъезжал тут бобыль Еремеевич
Да на белом коне - на объезженном.
Говорил ему князь таковы слова:
«Что же, добрый мужик Еремеевич,
Удивил ты меня своей удалью;
Заслужил, так проси княжьей милости.
Вижу, есть еще стать богатырская, -
Не ослабла, знать, сила народная.
Вижу, удаль жива молодецкая, -
Знать, родятся еще добры молодцы!»
И ответил бобыль Еремеевич:
«Попросил бы я милость да - не за что.
Мы с конем одного роду-племени, -
Знаю, князь, не ходить под седлом ему.
Суждено же коню божьей волею
Вечно мчаться в просторы бескрайние,
Развевать ветром буйную гривушку,
Да скакать по широкому полюшку».
Зашептал тут алюсник Микетников
Князю на ухо тайные помыслы,
И нахмурил чело и разгневался князь:
«Да ты спятил, мужик, - убирайся прочь!»
7
Было в праздник: на площадь красную
Из конюшни подвория княжеского
Выводили коня белоснежного
Под седлом золотым да попоною.
Ай, садился когда светлый князь в седло,
Взвился в небо красавец до облака,
Скинул вниз седока величавого,
Убежал да на вольную волюшку.
Мертвым соколом с неба высокого
Князь на землю упал – неживой лежит.
Разлилась кровь рекою багряною,
Закатилось красное солнышко.
Била в колокол церковь послушная, -
Отпевали там князя, печалились.
Зеркала без хозяина в тереме
Горевали под черною материей.
Подходил тут бобыль Еремеевич
Да под крест к телу князя покойного;
Поклонился ему до земли сырой,
Разумея: на все воля божья.
Ай, завидев бобыля, дружинники
Закрутили ему руки за спину,
Обвинили в погибели княжеской,
Отрубили на площади голову.
Растеклась неповинная кровушка
Да по всей-то земле русской – матушке.
И вздохнула земля, принимая кровь:
«Спой же песнь про бобыля, соловушка!»