У младенческого мира в изголовье
Отделил Великий Мастер свет от тлена,
И назвал его предвечною Любовью,
И пролил рассветным ливнем над Вселенной.
И неся в безлунный мир ее свеченье -
Ярким облаком без грани и предела,
Подарил - одну на всех. Без исключенья.
Чтобы каждому она досталась целой.
Только люди все придумали иначе.
Каждый рвал свою - побольше да покраше,
А потом над нею бился в диком плаче,
Потому что это счастье стало кражей.
Каждый прятал - в сундуки да под охрану,
(Никому не проболтаться! Вдруг услышат!),
И разорванное искорками пламя
Становилось не огнем, а пепелищем.
И, разбросанная тысячей осколков,
Остывает та Любовь, что всем досталась,
Но в кусочках, как в огрызках, мало толка,
И недолгим их сиянье оказалось.
И, когда очередной внезапно гаснет,
Тихий путник возвращается к Началу…
Только - вновь - крошит ножом Любовь напрасно,
И Бескрайняя становится печалью.
Разбросали, искромсали, разделили,
Рассовали по клетушкам и каморкам…
И она - весь мир обнять уже не в силах, -
Замирает тонко-тонко, горько-горько.
И живет она, израненная, в пытках,
И становится лишь горечью и стоном…
И к любви чужой привязываем нитку,
Но она и в двух кусках не станет полной.
Но однажды: может - раньше, может - позже,
Только знаю я - что все-таки случится,
Мы ее разбудим в каждом осторожно,
Угадав во всех покрытых коркой лицах.
И она одной простой и нежной песней
Загорится на рассвете ярче солнца,
И в уставших душах музыкой воскреснет,
И ко всем простой и равною вернется.