Снег.
И кроме него
нет почти ничего -
темень и тишина
вокруг.
Словно чьей-то рукой,
расторопной такой,
всюду вырубили
звук.
Вышло всё из игры,
все системы-миры.
Нет искры - не разжечь
дров.
Тыщу лет до зари.
Тише! Не говори,
больше не говори
слов.
Всё, что знала - забудь,
затаи как-нибудь,
слово в этой ночи -
яд.
Всё за нас решено -
губ и глаз лишено -
все жар-птицы давно
спят.
Но не спит, хоть убей,
роковой воробей,
где-то там, в решете
крыш -
тыщу лет напролёт
с неба звёзды клюёт
и тьме-тьмущей поёт:
«Кыш!»
И легка как игла -
от угла до угла -
эта песня летит
вдаль.
Пусть напрасна она,
и опасна она,
но не слышать её
жаль.
И видать, потому
странно мне самому
спать в такую-сякую
ночь.
Я с постели встаю
и сквозь стены пою,
прямо в темень пою:
«Прочь!»