ЛАТВИЙСКИЙ БЕРЕГ
Лирический цикл
Щедрый дар
Лиловый вереск,
изумрудный мох
и беспредельность
белизны песчаной...
И плоский берег,
выгнутый как рог,
сливается с водой
в дали туманной.
Все гуще лес
и все туман бледней,
а небеса и море
темно-сизы.
И прибалтийской осени
капризы –
природы щедрый дар
душе моей.
Одна коса
сменяется другой...
Как день пройдет в пути –
и не заметишь.
Идешь, идешь –
и ни души не встретишь.
Безлюдье, тишь,
блаженство и покой...
Цветы на песке
Пустынный берег
бесконечный,
крик чаек,
карканье ворон,
осенний сумрак,
ветер встречный,
в летящих тучах –
небосклон.
Бесшумно море,
иногда лишь
волна зеленая
плеснет...
Куда свой парус
ни причалишь,
тебя нигде,
никто не ждет.
И только видишь
берег белый,
да средь песчаных дюн
кусты,
да на песке
букетик прелый –
чужие
мертвые цветы...
Ночь
Луна над морем
штормовым,
маяк мигает
в отдаленье,
кипенье волн
и звезд круженье
сквозь облаков
зеленый дым.
И, в лунном свете
серебрясь,
под небо
гребни волн взмывают,
пологий берег
размывают,
бурля, играя,
веселясь.
Все блещет,
все озарено...
Грохочут волны
громогласно!
И на ветру стоять
опасно,
и спать в такую ночь
грешно...
Шторм
Расходилось,
разгулялось море!
Ураганный ветер
слишком голосист!
В беспредельном,
штормовом просторе
надрывают душу
грохот, стон и свист.
Из тяжелых,
черных волн рождаясь,
заливает берег
белая волна,
словно бы от пут
освобождаясь,
норовит, как птица,
ввысь взлететь она.
Всё бушует:
море, лес и ветер,
рвет с деревьев листья
беспрерывный дождь...
Кажется, покоя
нет на целом свете,
и нигде приюта,
мнится, не найдешь...
Покой
Бездонной ночи
пустота,
маяк,
мигающий лениво,
прибрежных елей
немота,
густая чернота
залива.
Ненарушаемый
покой,
усталость
послештормовая...
Над бездыханною водой
иду,
ее не узнавая.
И странно мне:
еще вчера
она под небеса
взлетала,
кружась и пенясь
до утра,
всё на пути своем
сметала...
Сосны Райниса
Красноствольное
притяжение,
эта странность
их кривизны,
с морем
радостное сближение,
хвоя
цвета морской волны.
Что вы шепчете,
сосны Райниса?
К вам дорогу
я сам нашел.
Ели Пушкинских Гор
вам кланяются
и дубы
подмосковных сел.
Сколько добрых чувств
ни растрачивай –
все ж подарит свет
ясных дум
сосен Юрмалы
шепот вкрадчивый,
Вологодчины
сосен шум...
Слияние
Люблю, когда ревут
могучие валы
и чайки высоко
кружат с тоскливым криком,
когда высоких сосен
красные стволы
качаются вблизи
с гудением и скрипом.
Когда свинцовых туч
стремителен полет,
когда они вдали
сливаются с волнами,
когда поток воды
на землю небо льет
и будто бы грозит
трескучими громами.
Как весело в тот миг
стоять на крутизне,
сливаясь всем собой
с безудержной стихией,
и знать, что стаи туч,
взгляд леденящих мне,
над Балтикой летя,
прольются над Россией...
Парусник
Небо нежно-голубое,
темно-синяя вода.
Этот берег
нам с тобою
будет помнится
всегда.
Тут скворцов приморских
стайки
зарываются в песок,
тут непуганые чайки
гомонят у наших ног
и, сверкая белизною
над сияющей водой,
уносимые волною,
манят в море
за собой,
где в лучах
искристо-ломких
горизонт, дрожа,
блестит,
где, касаясь
неба кромки,
алый парусник
летит...
Лиелупе*
Плакучие ивы,
зеленая тина,
реки тихоструйной
зеркальная гладь.
Куда бы ни плыть нам с тобой –
всё едино,
лишь только б друг друга
из глаз не терять.
Холодное небо,
вода ледяная,
рука серебрится
в прозрачной реке.
По Лиелупе светлой
от края до края
плывем мы, а весла
лежат на песке...
Несет нас течение
в лодке без весел,
вот так и по жизни
плывем, может быть...
Средь ив полусонных
и дремлющих сосен
до выхода к морю
все плыть нам и плыть...
----------
*Лиелупе – река в Латвии (произносится как Лелупе).
Облака
Это море
в душу мне войдет,
я запомню,
как оно поет,
как висят,
приплыв издалека,
облака над морем, облака.
Я смотрю,
взобравшийся на холм,
как бегут
барашки белых волн
и воды касаются слегка
облака над морем, облака.
Этот шумный, пенистый прибой
навсегда останется со мной,
и, быть может,
черная вода,
мы простимся тоже навсегда.
Вспомню я,
и нежен, и угрюм,
этот гулкий,
бесконечный шум,
вновь увижу я издалека
облака над морем, облака...
Сигулда*
Ландшафтом горным окружен,
легенде старой тихо внемлю:
когда-то здесь
неверных жен
живьем
закапывали в землю.
Но даже верная жена
порой подвластна
подозренью...
Здесь не одна погребена
была по злому наущенью.
Кто в жертву дикости принес
любовь,
тот сгинул, позабылся.
Родник невинных
женских слез
сквозь камни грота
заструился.
К нему губами я приник,
соленый привкус ощущая.
И отразился в нем
на миг
живой фонтан
Бахчисарая...
-----------
*Сигулда – город в центральной Латвии.
В Домском соборе
Играй, орган,
печалься и рыдай,
лей над землей
торжественные звуки,
под купол белый
душу воздымай,
снимай с нее
все горести и муки.
Щуми, волнуй,
не умолкай, орган!
Вздыхает вечность
в каждой низкой ноте...
Здесь понимаешь:
суета – обман,
душа живет и любит
лишь в полете.
Играй, маэстро,
ты сегодня – бог!
Дай сердцу
чистой музыки напиться.
Еще мгновенье
и еще глоток –
и я свободен буду,
словно птица...
Рига
Площадь Домского собора,
стреловидность красных крыш...
Я вернусь, мой друг,
не скоро
к тем камням,
где ты стоишь.
Ветер северный,
сентябрьский
продувает нас насквозь.
В старый город этот
райский
дай нам Бог
прийти не врозь.
Не для этого ль
возврата
нам кивнули
с высоты
разноцветные «три брата»,
башен черные коты?..
И в дороге нашей мглистой,
верю я,
не раз блеснет
в Даугаве
серебристой
отраженный небосвод...
Ветер Юрмалы
Ветер,
стремительный ветер,
сосны сгибая,
свистит!
День –
ослепительно светел –
с ветром
пронзительно слит.
Льды
из открытого моря
гонит на берег
волна,
яркая
их белизна
блещет
на синем просторе.
Сосны
порывно шумят!
Небо и море –
Сияют!
Душу
ветра продувают
пятые сутки
подряд...
Расставание
Поезд желтый...
Отправленье...
И щемящая тоска.
Глаз печальных
откровенье,
и прощальная рука...
Уезжаю
и не знаю,
скоро ль
свидимся
потом...
Но в пути
к родному краю
вижу
за ночным
окном:
волны в снежных
пенных рунах...
И бегут,
бегут за мной
берег белый,
сосны в дюнах,
ветер с моря
ледяной...
1987,
Юрмала – Рига – Москва