Вот разыщу я валенки помягше,
Да пО снегу, дворами, в домик твой,
Враз потолкуем, детство вспомним наше,
Мою… и твоего, за упокой.
Я постучу в морозное окошко
И буду ждать ответа рыжий свет,
«Кто там?.., Кто там?», отвечу понарошку:
«Открой, Катюха, помер твой сосед».
Всплеснешь руками, дверь откроешь: «Ирод!»
И загудишь, как тот аэродром,
«Я не один…, тут кот со мною прибыл,
Ты ж знаешь, куда я, туды и он.
Кот смирный и порядок соблюдает,
К тому ж Муренке вовсе не чужой…»,
- «Твово тут кобеля шо не хватает,
Вам на троих накрою…», - я: «Постой…
Ты, Катерина, сердцем не гневися,
Потолковать пришел про Новый год,
Я сам с собой давно наговорился,
Молчит и только жрет бандюга-кот».
Нехитрая закуска, стопка водки,
И на душе как будто потеплей,
Сначала про метель, погоды сводки,
Здоровье и забывчивость детей…
Потом: «Ты помнишь, как жучишек майских
Мне под подол под партой засылал?», -
«А ты? ... Я спал и птичек видел райских,
Когда пришла с козлом на сеновал.
Ведь ты его бодаться научила,
Твому приказу он послушен был», -
«Да брось, давно я уж про то забыла», -
«Я – нет, весь в шрамах мой прекрасный тыл».
Очередная стопка – примиренье,
И разговор в политику ушел,
Куда девалося мое смиренье?
Знать самогон был сделан хорошо.
Она ж подумала: у деда – шиза,
Что перепил, горячка началась,
Решительно включила телевизор,
А там к народу обращалась власть.
Всех с Новым годом, счастья и так дале…
Ну, я затих, ведь Новый год вот-вот,
Здоровьица друг другу пожелали,
Нам подмяукнул полусонный кот.
Наговорившись, вспомнили про внуков,
Про одиночество свое, про то,
Что с каждым годом все слабее руки,
Мы иждивенцы стали, мы – НИКТО…
Будильника порядок непреложен,
В три ночи первое: «Ку-ка-ре-ку!» -
«Проспал я Новый год?!... Ну что же…,
Опохмелюся на другом боку».
Деревеньки русские, ставни заколочены,
Миром позабытые, доживают век,
Видно кто-то разумом съехал на обочину -
В должниках у памяти вязнет человек...