Был серый день. Из черных туч
Ни птицы крик, ни солнца луч
Сквозь непроглядный колкий дождь
Не проникал.
Я шла среди густых лесов,
Среди полей и берегов,
По грязи вымерзших дорог
В бездонный мрак.
Мой рваный плащ давно промок,
Босые ноги сбились в кровь…
Куда иду…. К чему стремлюсь,
Не знаю я.
Гитара бьется по ногам,
Стекают капли по щекам…
А слезы это или дождь –
Не знаю я.
И свиток песен на груди,
Хотя промокла до кости,
Сухой…. Зачем он только мне –
Не знаю я.
Средь непроглядной серой мглы
Вдруг вижу дальние огни –
И вот уж замок предо мной
Стоит стеной.
В ворота постучалась я,
Зачем – тогда не знала я…
Но мне открыли сей же час,
И я вошла.
В огромной зале на столе
Стояли яства в серебре.
И, словно древний исполин,
Пылал камин.
Сказал хозяин мне: «Скорей
Снимай лохмотья у дверей
И проходи – садись к огню,
Расскажешь мне,
Зачем куда-то ты идешь,
Чего ты ищешь, чем живешь,
И что за свиток у тебя,
И что за грусть?
Давай гитару мне скорей,
Отведай яств на серебре,
А твой промокший серый плащ
Просохнет пусть…»
Он был прекрасен, как весна,
Красноречив, как сатана,
И синим пламенем в глазах
Светилась мощь…
Я вдруг увидела портрет
В злаченой раме на стене.
«Кто эта девочка, скажи!»
Ответил: «Дочь».
Я говорила: «Что ищу?
Куда иду? О чем грущу?
Зачем мне песни и стихи –
Не знаю я!»
Он возмущался: «Что за вздор!
Строй замок свой, живи, как все!
С твоим умом, в твоей красе!..
Чудная ты!
Скитаться вечно по полям,
Петь пастухам и лошадям –
Ну что за глупая судьба!
Чудная ты!
Пора уже детей рожать!
Пора уже соображать,
Что можешь ты совсем пропасть!
Чудная ты!»
Я слушала его, смеясь
И плача…. Потому что я
Хотела с ним остаться здесь –
Забыть про все:
Про зло безрадостных дорог,
Про холод, про тоску тревог,
Про голод, что нельзя унять,
Про рваный плащ….
Мы пели песни с ним вдвоем,
Признался мне, что тоже он
Давным-давно бродягой был –
Таким, как я…
И захотел он бросить дом,
Свой замок, что с таким трудом
Построил, девять долгих лет
Ему отдав…
Он пел мне песни, что сложил,
Когда он сам бродягой был,
И удивлялся, как дитя,
Что помнил их….
Но тут заметил он портрет,
Дочурки глаз небесный свет…
Вздохнул и тихо мне сказал:
«Прости меня!»
В тот миг услышала я вдруг
Далекой бури громкий стук,
И капли с мокрого плаща
На гулкий пол…
Я поняла, что мне пора,
Что это – сон, мираж, игра…
Я поднялась, чтобы уйти –
Он не пустил.
Спустилась с облаков любовь
Его объятий, нежных слов,
Его чудесных сильных рук,
Его тепла….
Под тихий плеск его речей,
Заснула на его плече,
На мягкой шкуре у огня,
Его обняв…
Мне снилась ранняя весна,
Цветок, растущий возле пня…
Хотела я к нему идти,
Но не могла…
Проснувшись, увидала я,
Что он не смотрит на меня,
А смотрит, словно ждет совет,
На тот портрет.
Сказавши что-то, поднялась,
Гитару взяв, надела плащ…
Не обернувшись, он сказал:
«Не уходи».
Я не хотела, не могла,
Я что-то от него ждала…
Не обернувшись, он сказал:
«Меня прости!»
И тут я ясно поняла,
Что хочет он, чтобы ушла
Я, вопреки его словам:
«Не уходи!»
И в зале каждая стена:
Шептала: «Здесь ты не нужна!»
С портрета девочка, смеясь,
Меня гнала.
Я отворила тихо дверь,
И буря, как безумный зверь,
Напала, вгрызлась, понесла…
Я замерла…
Опять разверзлась злая мгла,
Осклабясь: «Я тебя ждала!»
Вздохнув, стихи к груди прижав,
Я вышла к ней…