Приуныли на стенах забрала,
и веселья за ними не стало.
Смутный сон Святославу привиделся
на холмах града стольного Киева:
«Вчера на ночь, - князь молвил вставая, -
будто бы, черное покрывало
в кровать тисовую мою стлали;
вино синее мне наливали
и его, будто, с пеплом мешали;
из колчанов своих высыпали, -
тощих, как у поганых! - на лоно
жемчуг мне превеликий, с поклоном.
А на крыше моей златоглавой
доски все - без конька и управы,
да всю ночь по-над Плесенским лугом
лихих воронов слышалась ругань, -
вылетали из Кияньских дебрей
и неслись они к синему морю».
И ответили князю бояре:
«Печаль, княже, твой разум наполнила
оттого, что слетели два сокола
с золотого отцова престола
искать Тьмутороканя на поле
да шеломом испить Дона вволю.
Но у соколов тех подрубили
уж поганые саблями крылья
да в железные путы скрутили.
И кромешная тьма опустилась
в день, два солнца когда закатилось.
Два столпа там, в морской синей дали,
на закате багряном упали,
и два месяца вслед - молодые
сыновья, Святослав и Владимир, -
в темноте непроглядной пропали.
Над рекой Каялой свет затмило:
половцев леопардово племя
распростерлось на Русскую землю
и великое буйство творило.
Не хвалу, а хулу теперь слышим,
и на волю нужда уже вышла, -
див на землю ниспослан нам свыше!
Поют готские красные девы
ныне синему морю напевы,
звенят на берегу русским златом
да зовут лихолетье обратно,
Шарухана месть в сердце лелея.
Дружно петь с ними - мало веселья».
И великий тогда Святослав
изрек слово златое, смешав
со слезами слова и сказав:
«О, сыновье, князь Игорь и Всеволод!
В Половецкой земле рано начали
вы мечи свои в битвах тупить,
чтобы там себе славу добыть.
Честь не выпала вам победить,
в битвах крови поганой пролить.
Сердца храбрые ваши, сыны,
для того ли в булат скованы
да в сражениях закалены,
чтобы вы сотворили вину
мне в серебряную седину?
Я не вижу теперь такой власти,
как у сильного брата богатого -
Ярослава - над войском бесчисленным.
Были с ним из Чернигова Были,
Татраны, и Шельбиры, и Могуты,
Ревуги, и Ольберы, и Топчаки.
Без щитов они, только с ножами,
побеждать полки кликом умели, -
славой прадедов громко звенели.
Но сказали вы: «Мы возмужали! -
славу можем украсть впереди,
да поделим ту, что позади».
Дивно было бы старому, братие,
омолаживаться, будто соколу:
когда он раза три полиняет,
высоко птиц на небе сбивает
и обиды в гнездо не пускает.
Зло, что князь делать так не способен.
Обратились изнанкой годины:
стонут в Римове от сабель ныне
половецких, от ран – князь Владимир.
Печаль и тоска - Глебову сыну!»