День был ленив как кот на солнцепеке. Он лежал в углу маленькой комнаты (моей комнаты) и сытно мурлыкал.
- Убирайся отсюда! – я замахнулся на него пепельницей, - ты мне опротивел.
День обиделся и ушел, соскользнув с подоконника.
И пришла ночь.
Она легла на мое одеяло и зашептала в уши всякие пошлости.
- Проклятая мегера, у тебя в голове одно и то же! - я стряхнул ночь с одеяла.
Она жалобно пискнула и залезла под кровать.
А я куда-то поплыл, поплыл... Но впрочем, нет, я не плыл, а бежал от чего-то страшного, бежал сломя голову, обдирая лицо, руки, ноги о колючие кусты.
Страшное все приближалось, и я уже чувствовал на спине его хриплое, леденящее дыхание: «Стой, стой, стой…».
- Стой! Ты что, не узнаешь меня? – мне протягивал руку хромой дворник из соседнего дома.
- Здравствуй! – я протянул ему свою.
Но, где же она? Нет ее. …Нет и другой! Тут я услышал жуткий крик и обернулся.
Мои руки держали за горло женщину в сером плаще. От ужаса и удушья у нее вылезли из орбит глаза. Она извивалась, она не хотела умирать, но руки были безжалостны (мои руки!) – они сжимались все сильнее и сильнее.
Да что же это такое!
Я побежал к женщине на помощь, готовый зубами разорвать на куски свои собственные руки. Ветер свистел в ушах, в глаза вкатывались круглые туманные шары… Только бы успеть, только бы спасти! Я не чувствовал под собою ног, мне казалось, что я летел на крыльях.
Но вдруг я заметил, что топчусь на месте, вонзая каблуки в тщедушное тело старого хромого дворника. Тот корчится от боли и протягивает ко мне с мольбой руки.
- Прочь! – закричал я рукам, но было уже поздно. Женщина умерла. Старик тоже.
Я сел на камень и заплакал.
- Зачем тебе плакать? – спросил камень, - Хочешь, я сделаю твое сердце каменным? Это избавит его от страданий…
Я встал с камня и пошел по длинной извилистой дороге.
- Тогда ты умрешь в муках! – прокричал камень вослед.
Вставало солнце.
На нем черными буквами было написано единственное слово: «Совесть». Оно обжигало мне лицо своими лучами.
Дымились волосы, трескались губы, я задыхался.
Слева стояло высокое дерево. Оно отбрасывало длинную тень, и я бросился туда. Но, подойдя, увидел, что тень кишит людьми как большая муравьиная куча. Люди визжат, сверкают глазами и кусаются.
Так было и под другим деревом, и под третьим, и под четвертым…
Я метался как загнанный зверь! Ну, хотя бы одна нора, хотя бы одна лазейка?...
Нет ее!
И тогда я побежал за собственной тенью. Но тень ускользала, не желая защищать меня. И тут я понял, что делаю глупость. От этой неожиданной мысли я даже засмеялся. Нужно, всего лишь, упасть на землю и крепко прижать тень к себе. Я бросился на раскаленную землю, слился с собственной тенью и… проснулся.
Трясущимися руками залез под кровать, достал оттуда ночь и выбросил ее за окно.
Вставало солнце.
Оно не обжигало, а улыбалось. Я посмотрел на свои руки – они были на месте.
Тогда я открыл окно, и в комнату ворвался ветер – свежий утренний ветер, шустрый такой, веселый и щедрый.
Он сорвал занавески с моих окон и осыпал мою неприбранную комнату бриллиантами.
И мы позавтракали вместе с ним.
И мы были счастливы.