От татарвы черно. Их стрелы - как тростник
И пропитались кровью.
И разрывают воздух, как сукно,
То лошадиный храп,
То резкий рёв воловий.
Стенанья взрезал, как нагайка, клич.
И княжий стяг - к мятущимся подковам,
На полонян со свистом тяжкий бич,
Рвущий тела в проржавленных оковах.
Хан Тохтамыш, языческий божок,
Своих баскаков разослал по весям -
Сгоревший град, словно клейма ожог,
Как знак жестокой, азиатской спеси.
Ещё гонцы терзают лошадей.
И хищною заботой неминучей
Добычу смерти с брошеных полей
Не оседлали птицы черной тучей.
Ещё князьки удельные в бегах.
В их душах смута с завистью – как сестры,
И неизбывный, рабский, дикий страх
Сопровождает их тревогой острой.
Всё, как и встарь,как 200 лет назад -
На место павших новые приходят,
Но ханский быстро оскудевший ларь
уже давно не полнится в походе.
И данников везде встречает смерть:
В лесной чащобе, у речной излуки.
И даже степь, свою разверзнув твердь,
Приумножает их потери, муки.
Кипит Орда. Удавка, яд, кинжал
Сбирают подать в ханском окруженье.
И Тохтамыш, лишь Тьмою дорожа,
Уходит из Московьи без сраженья.
Спешит в Казань, где вновь кривой Тимур
Его уже не величает ханом.
Не потому ли Тохтамыш так хмур,
Что эти мысли держат на аркане.
С рассветом Тьма взнуздала лошадей,
Табун без седел им летел вдогон,
Чтобы успеть по ледяной воде,
К Орде последний одолеть прогон.
И встретить смерть. Каленая стрела,
Отравленная алчным ядом власти,
В родных степях его уже ждала –
Орду и сердце разорвав на части.