Две открытые мои руки,
Сердце моё полное огня,
Вот и всё, что дать тебе могу…
Да, туда, бывало, лили яд,
И горечь жгла до боли в жилах…
Но если читаешь это – успокою я,
Яда в этой жизни будет море,
Но питают в этой жизни нас
Иных небес огни, что нетленно
Жизни согревают человечьи.
Остальное… да, не брошу,
Эту чашу мне испить по силам,
Не твоя она, а лишь моя…
Крест свой знаю, для иных не выну…
Это небо полное огня…
Вам не заплатить цены моей,
За дарованные миром вёсны…
Вы читаете, что временем разбросано,
По стезе не конченной моей.
И мигает шлейф огней и вёсен,
Грустных и веселья полных, дней.
Вот и всё, что дать тебе могу,
Пусть не многое, но то, что веря,
Я слагал в душе своей… хоть иногда,
Этот пламень собран из потери…
Но как свет… пусть тлеет, лишь любя…
Лишь сквозь эту призрачную призму,
В мир направит небо пилигримов…
Для одних паяцы, ну что ж, пусть,
Коль мой стих, так обличительно раним,
Для того, что только мёд приемлет.
Люди – соль, лишь те, что любят землю…
Люди – йод, что любят небеса,
И в своей душе не разделяют
Люди эти только ветры… вести…
И в своих ладонях сохраняют,
Вечно в мир спускающийся день.
Не от них, увы, тепло зависит,
Это солнце кладезь авангарда,
Ими ж тень холодная горит,
Там где край, над тенью заползает,
И сочится во все щели – день…
Об одном молю, хватило б силы,
Этот путь вести мне в мира тень,
Чтоб светильник хрупкий не померк,
Из потемок, высекая пламень,
В двух руках несомый хрупкий свет.
Боль имеет неприятный запах,
Счастье, только светлый детский смех.
Две открытые мои руки,
Сердце моё полное огня,
Вот и всё, что дать тебе могу…
Не под силу, не ищи меня…
От того я быть не перестану,
Может странным,
Всё же отголоском дня.