Спустились псы с луны на землю, и бег свой огненный неся,
Взирают на знаменья тленных, и мягко приближают… шаг,
Неслышный свой. Луна пророчит, как отзвук солнца невесомый,
И своды древние часовен, лишь тихие огни хранят… те рвутся вон,
По воле ветра, свой с горних рек отряд умножив. Поднялась буря…
С той стороны зеркального стекла, где ты… на век осталась…
Руки твоей, касаясь, где свет тебя возник как цельный мир…
Прикрывшись образом твоим, за ним живёт совсем иная,
Ты спишь, я это видел сам… и с тех времён, уж нет дороги…
Туда лишь в памяти хожу, росой там не замочишь ноги.
Там пропасть с прошлым разрасталась… в двадцать лет…
Чего в миру остались очевидцы… Не сможет обмануть,
И наш покой нарушить, то что, любя, лишь складывал в душе,
Не разрывая на осколки… Не знает призрак, как из боли
Смогли свой феникс воссоздать, чтоб в мир внести его, не тленный…
Как тяжело порой дышать, и сердце бьётся непослушно,
Тобою мой покой нарушен… ты стала ветры порождать,
И выпускать с ладоней чуждых, чтоб огнь холодный разжигать,
В краях прохладных мрачных рек, в цветении садов твоих…
Ты испугалась, право слово, что выбрала, сей ясный лик…
Теперь бежать, уж нет и сил,- тобою в вечность мост разрушен.
В скупой и ясной твоей точке смогла себя ты обличать…
И вот, по тени подмалёвка, пытаешься ты спрятать лик…
Но в край твой забирался ветер, и воспалял огонь из книг,
Где в слове каждом разный почерк, где разный возраст дум твоих…
В плену сомнений… в ясных строчках… не скроет мне твой лик –
Язык, которым был подправлен образ… - Ведь я его когда-то знал,
Он был давно оставлен в лета, где дань платил за переправу…
Извозчик вечный на реке, одних на лево, а других на право,
А нас, покоем облачив, оставил он, и так бывает - в извечной муке и тоске…
Но, окрылённые любовью, как феникс, что при паре крыл…
Твой образ ждал, а путь твой плыл, колесами крылатой кармы…
И день, и ночь… нам ясен был, его упрямый отголосок,
Где мир развёл нас и забыл, как забывают про грехи, но мы…
Всё помним, пока дышим… где вздох, и силы и тоски, всё ж полон нами.
Мы одни, лишь сможем разрешить теперь, куда ведёт, что вскрыта дверь,
И где полог был лишь бумажный, а где огонь святой горит,
Не растревожен миром даже, ведь ты же скрыл его в руках,
Священный ветер, а пока при ветре стражников оставлю,
Хранить святые ворота, от искусителей бумажных…
Они, как змий, и ныне там. Огни, во след зимы несутся, мороз крепчает…
Во сто крат, то тень от феникса под небом срывает огненные вихри…
И псы голодные летят, и в беге их лишь огни пышут… Клыками,
Белыми объят, рассвет холодный – призрак сытый, никто не знает наперёд,
Что могут, выпущены ветры устроить будней тихий спор… Смеётся рок,
Судьба забавой пытается его назначить, творец же план свой видит ясно,
И он, порой не однозначно огней спускает в ночи стаи, и те голодные летают,
Вонзая в крылья весь свой яд. Горит огонь и Феникс поднят, из тлена мира…
Вдалеке, я вижу гари возмущений… метелей злых седой отряд,
И призрак сытый нож свой прячет, пока лишь камушки горят… в стране моей…
Не знать бы горя, да петухи давно кричат, и полыхает свет над морем…
Оставлю не дописан ряд… И образов его глагольных, не обозначив цифр и дат…
***
Продолжение, дважды остановленной в своём развитии, саги о Фениксе.