Жила-была ОТДУШИНА. Жила она в маленьком домике… Стоп-стоп-стоп! Так не годится! Ну, кому интересна история про какую-то отдушину! Тесную, узкую, наверняка запыленную, совершенно заброшенную, да еще и с таким нелепым именем! Нет, людям нужна совсем-совсем другая сказка, где жил-да-был Иван-царевич, ну, или Иван-крестьянский сын, ну, или уж совсем на худой конец, Иван-дурак. Нужно так, чтоб себя в сказке узнавать и диву-дивиться – чего только не готовит нам в жизни матушка-судьба, а может, и не матушка вовсе, а ведьма злая.
Ну, раз надо так, значит, пусть так и будет.
Жил-да-был на свете Человек – не велик - не мал, не глуп - но и не ученый, не злой – а так, вроде добрый, ну одним словом, ЧЕЛОВЕК. Жил он не бедно – не богато, не грустно – но и не так, чтоб веселье каждый день, не один – но и не семьею, ну, вобщем, ЖИЛ. А про БЫЛ и говорить-то много не стоит, каждому ясно, что быть – лучше, чем не быть.
Жил он в маленьком домике с низкими потолком, скрипучими половицами, лоскутным одеялом и маленьким слюдяным оконцем возле самой крыши. Просто-скромно, да все-таки какой-никакой, а дом. Вот только нет-нет да и брала человека печаль-кручина, не елось - не пилось, не мечталось – не работалось, будто чего-то нужно, да ни пойми чего. Взбирался тогда ЧЕЛОВЕК на шаткий табурет и глядел в мутное слюдяное окошко, подолгу глядел, тоску-печаль разгоняя, да не гналась она прочь, тоска-печаль. «Эх, мне бы!..» - не выдержал как-то раз ЧЕЛОВЕК да со всего маху – бац! по окошку непрозрачному!.. И – вот тебе раз – будто ветерком свежим повеяло-потянуло, да так потянуло, что лучинку на столе задуло вовсе. Да и Бог с ней, с лучинкой, не нужна она вовсе теперь – солнечный свет из окошка-отдушинки задорным лучиком в комнату вбежал, вмиг тени густые-паутинные по углам разогнал. Хорошо! Не велика отдушинка получилась, а красок да воздуха свежего в дом добавила. Да и в ДУШУ ЧЕЛОВЕКУ тоже, ведь жила-была у ЧЕЛОВЕКА в душе ДУША.
Заспорились дела, жизнь понеслась-полетела с ветерком. Что проблем и проблемочек у ЧЕЛОВЕКА меньше стало – про то врать не буду, - да решал он их, будто семечки щелкал. Глядишь – и домик со скрипучими половицами преображаться стал: стены каменные будто из-под земли прорастали, потолки ввысь подались-расширились, половицы под паркет спрятались, одеяло лоскутное ситцевое королевским пуховым обернулось. А окна!... Ну где там мутному слюдяному оконцу с ними тягаться! – светлые-прозрачные, да такие большие, что кажется, и стен нет вовсе. Свету в доме стало – хоть ведром черпай, да и ветра свежего – пей – не хочу! КРАСОТА! Вот только отдушина под самым потолком маячит, глаз мозолит, радоваться ему да КРАСОТОЙ любоваться мешает. Не долго думал ЧЕЛОВЕК, а может, и вовсе не думал, взял стул венский, что взаместо табурета шатучего теперь в доме жил, взобрался на него и молоточком да гвоздиками досочки ровненькие-гладенькие-крепенькие – тюк! тук! так! – и прибил на то место, где отдушинка раньше БЫЛА.
И не стало ОТДУШИНЫ, хоть и ветра с солнцем отбавляй.
И кусочка ДУШИ тоже не стало, ведь отдушина – это потому что ОТ ДУШИ…