Ломовик засопел
и тронулся…
Слава богу, по пыльной дороге.
И Она семенила,
при этом
вся изящество, сладкий восторг.
Ломовик не вникал в «эти тонкости»,
экономя поклажу и ноги,
а Она помогала советом,
уводящим на бойню и в морг.
Ломовик
размышлял
привычно
про дорогу людей и небо,
про потребность Её видеть рядом
и всё это куда-то везти,
а Она полагала
логично,
что сосед рысаком-то и не был,
но зато не был жмотом и гадом
и всегда им вдвоём по пути.
Ломовик тормозил на подъёмах
и когда Она жаждала страсти,
бесшабашной, безудержной силы
и изящной манеры тянуть,
а она изводила знакомых,
заставляя вещать об участии,
соболезновать жизни унылой,
не вникая в проблемы и суть.
Так и шлёпают пыльной дорогой,
не довольные часто друг другом,
оставляя судьбу, километры
где-то там, вдалеке, за спиной.
А над парочкой с миною строгой
вьются ангелы сказочным кругом,
разгоняя безумные ветры
и вздыхая про жизнь: «Боже мой!»