Восточный новый год. Беру утюг -
без утюга в хозяйстве как без рук.
Хоть по уши оденешься в лавсан,
стройнее кипариса станешь сам
без утюга ты, непременно примешь
вальяжный и весьма помятый имидж
устав стоять в строю помятых образин
перемещаюсь рысью в магазин.
…беру утюг. Теперь его таскать
изволь по жизни впредь и до упора.
На сердце, камнем, чёрная тоска, -
быт победил, причём довольно споро:
лишь пару лет прожил без утюга
и добровольно превращаюсь в битюга.
а, впрочем, я давно уже погряз:
компьютер, стол к нему и куча тряпок
(уже к себе), - не вынесешь на раз,
а бросить - всё равно, что хер оттяпать, -
не вспоминаешь, вроде, поминутно,
но пусто без него и неуютно.
…беру утюг. А рядом жизнь течёт,
вещает, продаваясь, телевизор…
Кошу глаза. И вижу, - что за черт, -
сам Бродский меж прокладок и сервизов
вальяжный, мятый и читает стих…
Я застываю, сжав деньгу в горсти.
Великий человек читает стих
слегка смущен, немного неуверен
звук ровен, не торопится расти
не тих, но монотонен и умерен
и жизнь тогдашняя течёт на фоне вод.
Европа. ТыщщаДевятьсот-какой-то год.
И уточняя дату для порядка,
припоминаешь - из последнего десятка.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но я отвлекся. На экране человек
любивший речь. Европа. Прошлый век.
на фоне вод течёт усталый стих,
перед прилавком, сжав деньгу в горсти,
стою опустошённый, жалкий я
и мыслю: "ты свинья, и я - свинья",
в том смысле, что в одетом или в голом
не сыщешь "места, коего глаголом
коснуться мог бы"; а прижать утюг
всегда найдешь к чему, чтоб выжать звук.
Мысль незавидна, но какая есть;
что делать, если неблагая весть
нас посещает. Рад бы быть неправ,
да истине нет дела до добра.
02.02.2003;09.02.2003