В кофейне, где Брюсов пивал,
А Блок не захаживал.
Как тело среди покрывал,
Горит абажур оранжевый.
И ходя, и ходят мадамы,
Поэты ругаются.
Мелькают воздушные станы,
Который понравится?
Но им, сумасшедшим, нет дела,
Они же повернуты.
И только и слышишь «система»,
А бедра не тронуты.
И шелк – поищи-ка, попробуй! –
Такого не сыщите!
Что смотришь, смеясь, узколобый?
Под носом-то прыщики!
Поэты, поэты! В наш век измельчали,
Расслабились.
Паршивей овцы Мураками,
Ужасней, чем кариес.
Ох, к счастью, не дожил А. С.,
Хватил бы кондратия
От ваших мудреных словес
К Дантесовой матери!
А знал ведь, подлюга, ходы
И помер с секретами.
Какие там рощи-пруды,
Закаты с рассветами!
Ужели, пеняя на грусть
И рифму курносую,
Начнет волочиться француз
За ****ью московскою?
Заметим: (под пение лир,
Кифары бряцание)
Француз, как доносит Зефир,
Женует с посланником.
Нет-нет, тут, конечно, иное,
И дело нечистое…
Но вы-то, поэты, другое.
Вы – племя речистое!
Слова ваши чопорны,
Мысли лихи и возвышены,
Стихи, словно локоны,
Вы завиваете тыщами.
И что бы, казалось,
Простому влеченью в награду,
Вам сделать… ну самую малость –
Воспеть среднерусскую бабу!