В перекрестье страшных лет
В доме рядом с храмом
Жил да был один поэт,
Звался – Мандельштамом.
Голубей кормил с руки,
Над Сенатом реял,
Двух столетий позвонки
Своей кровью клеил.
Не видал земли иной,
Но, томимый знаньем,
Стекла вечности зимой
Согревал дыханьем.
Был один на всех путях
И во всей Вселенной.
Горькой пеной на губах
Провожал Елену.
Смертный воздух пил ковшом
В смертную годину,
Алебарде с палашом
Подставляя спину.
В небе оптовых смертей
Стал звездой прозрачной:
Ни записок, ни вестей…
И в пыли чердачной –
Длинный список кораблей,
Паруса Гомера,
Красота, столярный клей,
Хищность глазомера,
Череда полулюдей,
Музыка над нами
(Это Шуберт на воде,
Моцарт в птичьем гаме),
Зарешеченный Парнас,
Жизни быстротечность…
А спроси: «Который час?»,
Он ответит: «Вечность…».
Он ответит. Ты спроси
О заветном самом…
Жил поэт и на Руси
Звался Мандельштамом.
Иудейское родство –
Желтое на белом…
А ушел, и без него
Русь осиротела…