Когда боль внутрь утробы Энкиду проникла,
Исповедался другу он скорбью своею
На ночном ложе, где он лежал одиноко:
«Друг, послушай, какой сон увидел я ночью.
Вопияло в нем небо, земля отвечала.
Только я лишь стоял между ними, да рядом
Был еще человек, но лицо его - мрачно.
Лик его был такой, словно птица он бури;
Его крылья - орлиные черные крылья,
Его когти - орлиные острые когти.
Он дерет мои волосы, одолевает.
Я ударю его – словно мячик он скачет,
Он ударит меня – исцеляется рана,
Но, как тур, он опять на меня наступает
И как будто тисками сжимает все тело.
Я кричу тебе: «Друг мой, спаси!», но не смог ты
С ним сражаться, - спасти ты меня убоялся.
Ты лишь в рубище скорбное сам облачился
И в пустыню бежал, надев львиную шкуру.
Он коснулся меня – превратил меня в птаху,
За плечами моими надев птичьи крылья;
Оглядел и повел за собою в дом мрака,
И привел меня прямо в жилище Иркаллы,
В дом, откуда вошедший уже не выходит, -
Нет путей, по которым уходят обратно! -
В дом, где всякий живущий лишается света.
Вместо пищи там - прах, там едят только глину
И в одежды из перьев одеты, как птицы;
И не видят там света - во тьме обитают.
А засовы и двери покрыты сплошь пылью
В доме праха, куда я вступил безвозвратно.
Видел я, что стоят все венцы там послушно,
Слышал я венценосцев смиренные речи.
Те, что в прежние дни целым миром владели,
Кормят жареным мясом Энлиля и Ану,
Хлеб печеный несут и холодную воду
Возливают из меха. В том доме из праха,
Куда я угодил, есть жрецы и служивые,
Там живут и волхвы, и живут одержимые,
И священники есть всех богов там великих.
Там Этана живет, и живет там Сумукан,
И царица земли там живет – Эрешкигаль.
Перед ней на коленях стоит Белет-цери,
И таблицу судеб писарь-дева читает.
Вот лицо подняла и меня увидала:
«Смерть взяла уже к нам этого человека!
Он - рожденный полуночью воин Нинурты,
Его тело с рождения шерстью покрыто.
Молоком его дикие звери вскормили,
И в степи скот лелеял на пастбищах дальних.
Мир людской он не знал и, людей не встречая,
Как Сумукан, лесное носил одеянье;
Здесь и там по горам бродил, радуясь жизни.
Ел с газелями рядом он травы степные,
Вместе с диким зверьем приходя к водопою,
Рядом с тварями радовал сердце водою.
Был в стране своей - самый могучий рукою!
Словно камни с небес - так крепки его руки.
Но однажды блудница ему повстречалась,
Накормила его хлебом, бога достойным,
И достойным царя питием напоила;
Одеянье свое на него надевала,
Гильгамеша дала сотоварищем верным.
И они покорили далекие горы,
И в кедровом лесу победили Хумбабу,
Слово чье почитают Ливан и Сайриа;
Победив стража леса, похитили кедры
И доставили кедры на берег Евфрата.
Был с небес в наказание людям за дерзость
Бык ниспослан богами в Урук огражденный.
Человек этот кары не принял смиренно
И быка уничтожил своими руками».
Тут Маммиту, вершащая судьбы двуногих,
Аннунакам вещает: «Тот смерти достоин,
Кто похитил у гор их могучие кедры».
Ей в ответ Ануннаки – подземные боги -
Головами своими согласно кивали
И в жилище свое отворили мне двери, -
Повели в лабиринты подземного царства.
Там густа темнота – не видать бела света,
Ни вперед, ни назад - ничего не увидишь.
Да насытятся солнцем теперь мои очи! -
Как пуста темнота! Как ей хочется света! -
Не дано видеть мертвым сияние это.