Гильгамеш об Энкиду, своем верном друге,
Горько плачет, стопы направляя в пустыню:
«Не умру ли я так же, как друг мой Энкиду? -
Тоска смертная мне проникает утробу.
Страшась смерти, бегу по палящей пустыне
Я под власть Утнапишти, он - сын Убартуту.
К нему путь я предпринял - иду днем и ночью;
К ночи вышел к горам, перевалы увидел -
Обиталище львов и пристанище страха!
И молюсь я, подняв свою голову к Сину, -
Всем богам обращаю молитвы: внемлите!
Как и прежде бывало, меня сохраните!»
Лег он спать, но внезапно от сна пробудившись,
Увидал, как резвятся львы, радуясь жизни.
Боевой топор поднял рукою и вынул
Из-за пояса меч Гильгамеш свой не медля
И, как будто копье, полетел между ними.
И рубил их неистово он, убивая, -
Среди львов сеял смерть, страх свой одолевая;
Перебил всех зверей в своем буйстве внезапном
И расчистил от них горные перевалы,
А последнего львенка, в лесу разыскавши,
Удушил ненароком своими руками.
Но когда Гильгамеш пересытился буйством,
И в груди у него успокоилась ярость,
В своем сердце сказал он: «Посеяв смерть, жизни
Не найти! Смерти много вокруг - жизни мало,
Как же мне одолеть горные перевалы?»
Побеседовав с сердцем, охотой зажженным,
Снял со львенка убитого шкуру ножом он;
На огне жарил львиное мясо и ел он,
Чтобы жизнь возвратить изможденному телу.
Чтобы тело в холодную ночь не остыло,
Наземь шкуру убитого льва положил он;
Сам на шкуру главою склонился, и тут же
Сон напал на него – удел всякого мужа.