На обрыве у моря шинкарка Сидури
Обитает и брагой богов угощает -
Покрывалом покрыта и людям незрима;
Дан кувшин ей и чаша дана золотая.
Гильгамеш вышел к морю - к жилищу шинкарки,
Львиной шкурой одетый и прахом покрытый.
Плоть богов в его теле внутри притаилась,
Но в утробе - тоска, и лицом стал подобен
Гальгамеш уходящему в путь свой загробный.
Вдалеке заприметила гостя шинкарка.
Поразмыслив, она своему сердцу молвит -
Как обычно, совет сама держит с собою:
«Этот странник - наверное, буйный убийца!
Между жизнью и смертью пороки лишь бродят, -
Здесь кого-то достойного разве увидишь?»
И шинкарка при виде его дверь закрыла -
Затворила все двери, засов заложила.
Гильгамеш подошел; стук засова услышав,
От земли лицо поднял и к ней обратился -
Ей, шинкарке богов, Гильгамеш так вещает:
«Что, хозяйка, увидела ты – затворилась?
Зачем двери закрыла, засов заложила?
Вот ударю я в дверь - разломаю затворы.
Гостю двери добром отвори, а не вору!»
Гильгамешу шинкарка Сидури вещает,
Через двери потомку богов молвит слово:
«Отчего, человек, ты идешь в путь далекий?
И какою дорогой достиг своей цели?
Реки переплывал, где трудна переправа,
Для чего, путник? – знать хочу все твои беды,
И куда дальше путь твой лежит, мне поведай!»
Гильгамеш ей, шинкарке Сидури, вещает:
«Это я - Гильгамеш, стража леса убивший,
Я – Хумбабу в кедровом лесу погубивший,
Быка с неба своим поразивший кинжалом,
Расчищавший от львов горные перевалы».
Отвечает шинкарка ему, Гильгамешу:
«Если ты - Гильгамеш, стража леса убивший,
И Хумбабу в кедровом лесу погубивший,
Быка с неба своим поразивший кинжалом,
Расчищавший от львов горные перевалы,
Отчего же тогда твои щеки запали,
Лик увял, голова сникла, в сердце - печали?
Ты - идущему в путь свой последний подобен.
Знать, тоска обретается в твоей утробе?
Опалено лицо твое жаром и стужей, -
За каким миражем меж горами ты кружишь?»
Гильгамеш ей, шинкарке, на это вещает:
«Как щекам не запасть, голове не поникнуть,
Сердцу быть не печальным, лицу не увянуть,
И в утробу мою как тоске не проникнуть?
Как не быть в путь последний идущим подобным,
Как чело не спалить мне жарою и стужей?
Младший брат мой, Энкиду, гонявший куланов
По степи и пантер укрощавший повсюду,
С кем мы встретились, с кем покоряли мы горы,
С кем в кедровом лесу победили Хумбабу,
И, схватившись с Быком, его вместе убили;
Друг мой первый, которого так полюбил я,
Друг мой верный, с которым труды мы делили,
Друг, с которым судьбу мы делили как братья,
Друг, которого крепко любил я, – Энкиду! -
Его ныне постигла судьба человека.
Горевал я шесть дней, семь ночей над ним я плакал,
И могиле не мог предавать его, - думал:
Может быть, встанет друг мой в ответ на мой голос? -
Пока черви земли в нос к нему не проникли!
Устрашился я смерти, и жизнь не мила мне,
Я, как будто разбойник, брожу по пустыне,
И покоя последнее слово героя
Не дает мне, - бегу по пустынной дороге,
А Энкиду слова не дают мне покоя!
Путем дальним скитаюсь один по пустыне
И молчать не могу, - как же я успокоюсь,
Если друг мой любимый теперь стал землею?
Стал нежданно землей друг любимый, Энкиду,
Но не лягу ли сам я как он в землю тоже,
Чтоб оттуда вовеки веков не подняться?
Пусть, хозяйка, теперь на пути тебя встретив,
Я той смерти, которой страшусь, не увижу
Пока в смертном пути не найду пути к жизни».
И вещает хозяйка ему, Гильгамешу:
«Гильгамеш, поразмысли, куда ты стремишься?
Жизни здесь не найдешь ты, которую ищешь.
Когда боги еще человека слепили,
Смерть ему при рождении определили, -
Только боги в руках своих жизнь его держат.
Лучше ты, Гильгамеш, насыщай свой желудок,
И да будешь веселым, как днем, так и ночью.
Ежедневно справляй жизни сладостный праздник,
Днем и ночью играй и пляши, пока можешь!
Пусть светлы твои будут мирские одежды,
Чистым будет твой волос; водой омывайся
Да гляди лишь, как держит дитя твою руку
И своими объятьями радуй подругу -
Только это дано человеку в потуги!»
Гильгамеш ей, хозяйке, на это вещает:
«Укажи мне, шинкарка, где путь к Утнапишти?
Может, знаки какие-то есть, так открой их,
Дай приметы пути, по которым идти мне.
Если можно, тогда переправлюсь я морем,
А нельзя - так пойду вновь в пустыни и горы».
Отвечает шинкарка ему, Гильгамешу:
«Никогда, Гильгамеш, переправ не бывало
Здесь, - издревле никто не ходил через море.
Только Шамаш-герой морем переправлялся, -
Никому, кроме Шамаша, это нужно.
Переправа трудна, тяжела к ней дорога -
Перекрыта глубокими водами смерти.
Как вод смерти достичь, переправиться морем
И что делать тебе, Гильгамеш?… Разве только,
Корабельщик живет тут один, Уршанаби, -
Утнапишти его перевозчиком нанял;
Знает все обереги в лесу, ловит змея -
Их хранителя, утлую лодку имеет.
Разыскать его нужно, – он кормчий умелый.
Если можно, плыви с ним по смертным пределам,
Ну а если нельзя - ничего не поделать!».