Вдруг, ночью, побелел мой двор,
из будничного стал воскресным,
запорошило старый вздор,
утихла боль как давешняя песня.
Грядущая зима глядит в окно
безмолвно и приветливо - наверно
летит надежды светлой полотно
на немощи мои и скверну.
Сияющая белизна
крахмальной милосердною сестрою
в палаты сердца, непокои сна
войдет и дверь недужную закроет.
Двойной повязкой долгих берегов,
ягненка шерстью, пухом голубиным
наложит исцеляющий покров
на реки слез, на черные глубины,
нечистоту мою, немоготу,
на глупый и упрямый лоб горячий,
в преображенных капель красоту
любовь мою укроет, спрячет.
В берложьей безмятежной тишине
услышат уши и прошепчут губы:
любима-я! Защитную шинель
меняем на распахнутую шубу!
Меж варежкой и рукавом
ложится на послушное запястье
финифтью нежной, твердым серебром
награда с неба, снега, слога, счастья.