Бесконечность повисла в ветвях перекрученным бубликом.
На нее разделив свою жизнь, устремляюсь к нулю.
И рассвет наступает шагами тяжелыми, гулкими.
Раздаю свою честь, что копила тайком, по рублю.
Отгремели фанфары. Стрелой улетел в поднебесье
вой. Притихла я тут же - лишь только б никто не заметил.
Страсть вулканом изверглась на так и не спетые песни
и потушена вмиг. А чернавку увозят в карете.
И в хрусталь башмачка не влезает опухшая ножка,
на мозолях любимых чечетку танцуют пажи.
Каждый шаг- по ножам. Дотянуть бы до ночи. Немножко.
И лететь в тишине. И считать и считать этажи.
Отсчитав двадцать два, попытаться – в окно - и разбиться.
От стекла отлететь рикошетом блуждающей пули,
чтоб увидеть растерянность и безнадежность на лицах.
Раз.. Два.. Тридцать монет. Как же ловко нас всех обманули.
Город свет выключает рубильником перистых белых
пролетающим в небе. Сочувствует, но выключает.
Он принять не готов в спешке скрученной этой недели
птичий грипп, перелетом измученной стаи.
Он тоскует. Он плачет снегами дорог. он с завидным
постоянством - любимчик фортуны- в азартных и парных.
До заката дотянет и выплеснет горечь обиды
в плач струны у реки одинокой печальной гитары.