О, черен ты, московский поздний снег,
Истерзанный капельными страстями.
Ты молод был – тебя гребли горстями.
Ты постарел и подурнел к весне.
Волос твоих седеющих колтун
Растерянно и нежно Эос гладит.
А воробей не думает: «Quo vadis?»,
Твой лоб поправ – мизерный хлопотун.
Ему на что? Он пережил мороз,
А по весне латынь кого заботит?
Но, может статься, в шуме половодий
Ответ на этот слышится вопрос...
Ты стар и мудр, московский поздний снег,
И я на твой уход гляжу с печалью,
А вкруг меня теплеющей спиралью
Дрожит весна. И год берет разбег.