Утнапишти вещает ему, Гильгамешу:
«Отчего, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?
Оттого ли - что вечности боги не дали?
Или что мать с отцом тебя смертным создали?
Или думаешь ты, что навек Гильгамешу
На собранье богов установлено кресло?
Нет! - даны ему, смертному, в мире пределы.
Люди это - как пахта, а боги - как масло,
Вместе люди и боги - мякина с пшеницей!
Поспешил ты облечь, Гильгамеш, шкурой зверя
Свою перевязь царскую - ту, что ты носишь.
Оттого твой вопрос не имеет ответа,
И не будет тебе никакого совета!
Ты лицом обратись, Гильгамеш, к своим людям
Да скажи, отчего царь их рубище носит
Да, как будто разбойник, бредет по пустыне?
Кто на пахтанье силы людские направит,
Чтобы сделать из пахты отборное масло, -
Чтобы вырастить хлеб, и собрать его в поле,
И трудом отделить от мякины пшеницу?
Гильгамеш, поразмысли, куда ты стремишься?
Среди смерти отыскивать жизнь бесполезно!
Сколько бы ни ходил в рубище по пустыне,
Не отыщешь ты жизнь - только смерть будешь сеять:
Жизнь других отнимать, - жить без смысла и толку,
Сеять смерть, своей смерти страшась втихомолку.
Существует лишь смерть среди смерти извечно,
Нет здесь места для жизни – она скоротечна.
В жизни ярая смерть не щадит человека.
Разве строят дома свои люди навеки?
Разве ставим навеки свои мы печати?
Разве в жизни навек разделяются братья?
Разве ненависть людям дается навечно?
Половодье реки - разве не скоротечно?
Обернутся личинки в стрекоз навсегда ли?
Со времен стародавних еще не бывало
В мире взгляда, что Солнца взор вынести сможет.
Пленный воин и мертвый - друг с другом похожи:
Они оба не смерти ли образ являют?
Люди властны ль? Энлиль когда благословляет,
Ануннаки приходят – подземные боги
И Маммиту, вершащая судьбы двуногих,
И все вместе - судьбу судят каждую строго.
Никогда жизнь от смерти они не делили,
Называть смертный час для людей запретили
И живому до смерти дожить присудили».