“Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сём веке, ни в будущем”. (Мф 12; 31-32)
1.
-Итак, ты говорил о царстве истины?
-Да.
-Скажи, пожалуйста, существуют ли злые люди на свете??
-Нет.
[…]
-Слушай, Га-Ноцри! – заговорил Пилат. – И думай, прежде чем ответить мне: в своих речах ты упоминал имя великого кесаря? Отвечай правду!
-Правду говорить приятно, - ответил юноша.
-Мне неинтересно, – придушенным голосом отозвался Пилат, – приятно тебе это или нет. Я тебя заставлю говорить правду. Но думай, что говоришь, если не хочешь непоправимой беды.
[…]
-Я сказал, – ответил арестант, – что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда никакой власти не будет. Человек перейдёт в царство истины, и власть ему будет не нужна.
Тут с Пилатом произошло что-то страшное. Виноват ли был в этом усиливающийся зной, били ли ему в глаза лучи, отражавшиеся от белых колонн балкона, только ему померещилось, что лицо арестанта исчезло и заменилось другим – на лысой голове, криво надетый, сидел редкозубый венец; на лбу – смазанная свиным салом с какой-то специей – разъедала кожу и кость какая-то язва; рот беззубый, нижняя губа отвисла. Пилату померещилось, что исчезли белые камни, дальние крыши Ершалаима, вокруг возникла каприйская зелень в саду, где-то тихо проиграли трубы, и сиплый больной голос протянул:
-Закон об оскорблении…
Пилат дрогнул, стёр рукой всё это, опять увидел обезображенное лицо арестанта и подумал: “Боги, какая улыбка!”
-На свете нет, не было и не будет столь прекрасной власти, как власть божественного кесаря, и не тебе, бродяга, рассуждать о ней! Оставьте меня здесь с ним одного, здесь оскорбление величества!
[…]
-Я думаю, – сказал он [Пилат] придушенным голосом, – что есть кое-кто, кого бы тебе следовало пожалеть ещё ранее Искариота. Не полагал ли ты, что римский прокуратор выпустил негодяя, произносившего бунтовщические речи против кесаря? Итак, Марк Крысобой, Иуда из Кериота, люди, которые били тебя на базаре, и я, это всё – добрые люди? А злых людей нет на свете?
-Нет, – ответил арестант.
-И настанет царство истины?
-Настанет, – сказал арестант.
[…]
-Оно не настанет, – вдруг закричал Пилат […] Сейчас, во всяком случае, другое царство
[…]
2.
Сжигаемый солнцем, прокуратор поднял правую руку, и шум словно сдунуло с толпы. Тогда Пилат набрал воздуху и крикнул, и голос, сорванный военными командами, полетел над толпой:
-Именем императора!
В ту же секунду над цепями солдат поднялись лесом копья, сверкнули, поднявшись, римские орлы […]
-Бродяга и тать, именуемый Иисус Га-Ноцри, совершил преступление против кесаря!
[…]
-И вот этот бродяга и тать будет сейчас казнён!
[…]
-ЧТОБЫ ВСЕ ЗНАЛИ, ЧТО МЫ НЕ ИМЕЕМ ЦАРЯ, КРОМЕ КЕСАРЯ!!! (Выделено мной – прим. ред.)
Тут коротко, страшно прокричали в шеренгах солдаты…
(М. Булгаков Грядущие перспективы. Собачье сердце. Белая гвардия. Бег. Великий канцлер. – М.: Изофакс, 1993 – с. 594-597, с. 599
А ещё – в имеющейся у меня редакции “Великий канцлер” я этого что-то не нахожу, а в “Мастере и Маргарите” было такое высказывание игемона, когда он собачился с первосвященником: “Разве я похож на этого юродивого? Знаю, где говорю и что говорю”.
С уважением,
Очень Еретичный Хамелеон