Мебель растрескивалась оглушительно по ночам,
Кряхтела как бабка, смиренно ждала прихода
Последней весны своей, а за окном ворчал
Февраль – дитя затянувшейся непогоды.
И кошки жались по подворотням, вмерзая в снег,
Кошачьему богу, молясь, шептали «не приведи
Такой же зимы нам» и множился полк калек…
Февраль, старательно вербующий эвридик
Для диких танцев своих, бесновался. И в сотый раз
Как ни старался – не вписывался в амплитуду
Календаря, а охрипший фонарный джаз
Змеёю вползал под кожу и по сосудам
Передвигался вальяжно, прикидываясь вельможей,
Врезался в память глянцевой гладью снимков
Журнальных. Ну сколько же, сколько можно?
Февраль – изрядно заезженная пластинка…