Живущему страшен не возраст
с далеким и близким концом,
слышнее становится голос,
когда исчезает лицо,
живущему всё ж доведется
приблизиться к давней мечте
с ее идеалом, как солнце
на ранней весенней воде,
качается маятник боли,
но светел мой мартовский мир
с его перспективою поля,
которое болью вскормил,
прощайся с метелью последней
и счастье поставь на прикол,
что было – всего лишь мгновенье,
не с ним ли ты вечно знаком?
как будто послание мира –
снежинки и ветер в лицо
в его траектории мимо
к пределу с нелепым концом,
и вечности слышится голос,
как теплые руки твои,
которым не страшен и возраст
моей одинокой любви.