Никто не покарает, не измерит
вины его. Не вышло ни черта.
И все же он, гуляка и изменник,
не вам чета. Нет. Он не вам чета.
Белла Ахмадулина "Несмеяна"
Несносен март, почти невыносим.
Исхлещет мокрым снегом, и хохочет,
а я сникаю и шепчу: «Сим-сим!», –
припомнив сказку страшную не к ночи.
Как писк новорожденного птенца,
слова мои – едва ли различимы,
не слышит март с повадкой наглеца
и с обликом любимого мужчины.
Сим-сим, откройся! Каменный, ответь,
размякни твердью, расступись стенами,
впусти меня сквозь реберную клеть
в пещеру сердца – слышишь, я стенаю,
весенней ночью, будто не в себе,
а в роли молодящейся кокотки –
накрашенной, надушенной, набе-
ленной… И эти папильотки
зачем? Сиамских дружных близнецов,
что Сциллой и Харибдой мать назвала,
не умолить, да и, в конце концов,
ужели мне других амантов мало?
Есть август – горд, и римлянин притом,
январь – суровый, но блудить не будет,
и много раз октябрь пел под окном
с букетом и вином. Смеялись люди…
Я всем мила, но мне – один, один,
гуляка и изменник, плут веселый.
На март гляжу из кокона гардин
я, осознав сполна тщету глагола.