Автокары вязнут в двадцатых.
Поддых аккорды пляшут в сепии...
ммм...
по губам мёдом - горе4ь - не выплёвывай, клей взгляды, стыкуя плюс и минус.
Длинные айседоровские шарфы, вскрытые окна - на морозе иней на волосах,
дорога бесконе4на пока поцелуи теплятся на шее...
а ты...
такая гордая, 4то руки опускаются и тушат в сердце 4ёрные спи4ки - то4ки между словами.
Волны набегают слева...мне бы туда,
но ты спешишь.
Ты накру4иваешь мысли на пальцы
и можно было бы притормозить,
но
нервы давят на виски,
на ветру потеряно шестое 4увство.
4ай по каплям на раздражение...
И, та же, прописанная грузинской вязью но4ь, шеп4ет сказки,
лепе4ет маленьким маль4иком,
смотрит бесцветными, беспробудно-глубокими глазками,
я сжимаюсь в эмбриональный комок,
я целую твой образок...
А звёзды - мои нерождённые маль4ики, танцуют сложные па,
оставляя холодный пот на лбу и маленькие градусы южноамериканской жары...
а там
длинноногие жирафы и вьющиеся реки,
там
темнокожие девы,
там
худые руки и 4ёрное золото...долотом по затылку.
и зебры в мыле, в пыли.
в золотых оправах слова - сквозь телеграф 4ужие монографии.
и вот теперь бы закурить.
забить и запить...
затем забыть и вспугнуть зажигание обжигающим можжевельником
и каплей понедельника, кажущегося старой девой с красивыми руками...
А помнишь ту слабость в коленках
и в мёрзлых руках?
Морозно. Солне4но. Памятно.
ломота в руках переливается в цвет неба,
в тени 4ёрных кошек, царапающих руки,
едва затрагивающих бирюзовых голубей.
и вьюнком вьются ветви в4ерашних дней,
капают на дно бордовым цветом
айседоровского шарфа...