Майор пришёл, к закату дня,
Мы с ним рыбачим, иногда.
Его я знал, уже, давно -
В следах от оспы, всё лицо,
Татуировку якорька,
Носила левая рука.
На улице мела пурга,
А мы сидим у камелька,
И он, что б я не заскучал,
Такой, вот, случай рассказал:
«Однажды топливо грузили,
Страшнее яда, просто нет,
Его, нам в бочках привозили,
Для наших, четырёх ракет.
Что б нанести врагу урон -
Одна заправка, тридцать тонн
У нас ракетные войска,
Лишь только, только создавали,
Морскую форму лишь вчера,
Мне, как и многим, поменяли.
Очередной, в Кремле му…дак,
Пустил пол флота, под резак.
Всё было, в общем, как всегда,
Наш транспорт парился на рейде,
Больших причалов нет, пока,
И, здесь его поставить негде.
Полковник всем руководил,
Он сам в Перхушково служил.
Но, наши дикие места,
Его, совсем не привлекали,
А самолёты, в те года,
Сюда не каждый день летали.
А тут оказия была,
Ну, что торчать неделю зря -
Лети, а мы тут, без тебя,
Уладим быстро все дела.
Он сомневался и сопел,
Но, всё же, плюнув, улетел…
На баржу лихо всё грузили,
И капитан её погнал,
Куда ему и говорили –
На маленький шестой причал.
Ну, посмотри - все моряки,
Тут не поверишь ты,
Но, глупо, сняли груз они,
С одной, лишь, стороны.
А баржа чахлая была,
Мгновенно крен, она, дала.
Те бочки, с ядовитой хренью,
По палубе, скользнули тенью,
И, через миг, весь этот кал,
Лиман Анадырский качал.
Над тундрой песня разливалась –
Та песня матом называлась…
Депешу, шлём скорей в Москву,
Взяв банку с вазелином в руки,
Ведь, если всё пойдёт ко дну,
То, он, облегчит наши муки.
Вернулся горе – командир,
С поникшей головой,
На нём помятый был мундир,
Погон, с оторванной звездой.
Но всё, с воды, поднять сумели,
Махнув, сто грамм, повеселели,
И, что б не ждать, иной беды,
В Гудым, отраву увезли…»
Майор, подумав о своём,
Вздохнул и замолчал.
Пурга резвилась за окном,
Огонь, в печурке догорал,
Закуску режу на газету,
Стаканом стукнул по столу,
Давай-ка выпьем за ракету…
И за Советскую страну…