Как бы сильно чужие меня края
помереть среди далей их ни просили,
я вернусь, по старинке судьбу кроя,
потому что мне надо лежать в России.
Я скажу заграницам: - Пока, ол райт,
оставайтесь, а мне надо ехать престо,
я ведь собственник тоже, как Сомс Форсайт -
присмотрел в Подмосковье себе я место.
Есть такая Держава Больших Полей,
там неброско кому-то, а мне по росту,
через сколько не ведаю февралей
соскребу с себя разных дорог коросту
и войду в эту землю, не сгоряча,
а спокойно устроюсь в лесном прогале;
деревянный пусть крест, а на нём свеча
в фонаре, чтобы изредка зажигали.
А вокруг перелески, река, поля,
колосятся семейства каких-то злаков,
эта многое видевшая земля
вся в отметинах памятных сердцу знаков.
Если глянуть на юг, то увидишь дом,
что так долго с тобою мы возводили,
чуть правее родник, вон за тем прудом,
на который купаться всегда ходили.
Мы здесь всюду тенями прожитых лет,
и глядеть буду жадно, почти в окошко,
как идём, оставляя росистый след,
взявшись за руки, утром, с грибным лукошком.
Это радость - врастать словно старый сруб
в среднерусский свой край, пить его безбрежность,
и сцеловывать медленно с милых губ
земляничное солнце и просто нежность.
Так и будем, родная, мы дальше жить -
я, неспешно прошедшие дни листая,
ты земле будешь доброе ворожить,
ты бессмертна, любимая, ты – святая.
Ты душа и основа моей страны,
до сих пор я не верю в свою удачу,
что меня ты любила; со стороны
посмотрю на тебя и светло заплачу
и дождями прольюсь я к ногам твоим,
роднику дам я вволю воды напиться;
этот сказочный мир был хорош двоим,
я надеюсь и в детях он повторится.