Проснулся я от тишины,
и ватно-серым утро лезло,
по-хамски открывая чресла
чеканной девы со стены.
Не верю, что в Москве так тихо,
и выползаю на балкон, –
стоит полдома с козырьком,
и буквы сбоку акростихом.
Пустые окна приглашают:
ну, загляни, хоть кто-нибудь,
за мой разор не обессудь,
виновен в том, что я мешаю...
Есть жертва – есть и паразит:
там хищно впился в стену «Volvo»,
наверно, дому очень больно,
но он, как партизан, молчит.
И ждёт, когда вернётся день,
Москва встряхнётся бесновато,
ударит снова экскаватор,
плоть увезут как дребедень.
Мне тишину уразуметь?
Зачем чуть слышно, отраженьем,
сигналом сонным к пробужденью
гитарно-грустно пела смерть?
апрель 2006