Остались в другом измерении все города,
маршрут расчертил на квадраты товарищ Меркатор,
бурлит за кормой океана стальная вода,
бежит пароход мой туда, где рисуют экватор.
Здесь строго по вахтам расписаны ночи и дни,
здесь в тесном родстве экипаж и металл парохода,
и тянутся к небу от мачт ходовые огни,
а судьбы плутают по звёздам и краскам восхода.
Здесь нас проверяют на прочность большие шторма,
здесь прошлое с будущим спаяны плотным туманом,
здесь много работают, дружат и сходят с ума
под пристальным взглядом луны над седым океаном.
Хватает всего – и тепла и неискренних нот,
отчаянной смелости, лени, любви и коварства;
забавно немного, но наш небольшой пароход
прекрасная, в общем и целом, модель государства,
где есть иерархия палуб, работ и кают,
где есть свой бомонд и, конечно, свои диссиденты;
вот только ни с чем не сравним пароходный уют –
на суше такие немыслимы даже моменты.
Прошли южный тропик – он тает теперь за кормой,
на небе светила меняют узоры-наряды,
бежит пароход, как умеет, но всё же домой:
экватор, Ла-Манш, ну а там уже, братцы, всё рядом.
Загадывать нам не пристало, но вдруг повезёт –
расскажем любимым о рейсе не в письмах, а устно,
о том, как осенние ночи и дни напролёт
ревела нам вслед Антарктида, и было ей грустно.