Шла лютая зима сорок второго,
Наш детский дом в сугробах утонул,
Трещал мороз жестокий и суровый,
И ветер с воем в наши окна дул.
Была война... Навис над всеми голод,
И каждому паёк положен свой.
Мы крошки хлеба перед сном подолгу
Во рту катали вместе со слюной.
В детдоме с нами жило три собаки,
Дворняжки чёрной масти - наш досуг:
"Весёлый", "Вета", "Валик"-забияка,
И каждый пёс для нас был лучший друг.
Мы пайку хлеба чёрного делили
С мохнатыми друзьями, кто как мог,
Мы их по-настоящему любили.
Я не сказал, "Весёлый" был щенок.
Стояла ночь зловещая, чужая,
Прильнули мы к верандному окну,
Проснулись мы от выстрелов и лая,
Нам было жутко и не по нутру.
На маленькой веранде в лунном свете
Металась волчья стая - шесть волков,
С цепи не отораться нашей "Вете",
Её тащили с будкой в снежный ров.
Стреляля сторожиха из двустволки,
"Весёлый" выл беспомощно с тоски,
Голодные и бешеные волки
Терзали нашу "Вету" на куски.
Чернела шерсть собачья на снеге,
Алела кровь на белой целине,
И волчьи голодные набеги
Напоминали тоже о войне.
"Весёлому" отгрызли волки лапу,
Погибла "Вета", "Валик" убежал,
Теряли дети маму или папу,
И наш детдом друзей своих терял.
И вспоминая выстрел той двустволки,
Мы не забудем той войны вовек.
Фашисты тоже бешеные волки,
И это должен помнить человек.