В кошмаре реформ и разборок,
В эпоху «большого хапка»
В стране паханов и шестерок
Я знал одного фраерка.
А может быть, он (Nota bene!)
И не был совсем фраерком,
Не ботал ни слова по-фене
И с нарами был незнаком!
А может, он был прокурором,
А может – фуфлом, щипачем,
Поэтом, врачом, брандмайором,
Пророком, рвачом, трепачом.
Он не был уродом щербатым,
Хотя и красавцем не слыл.
С одной стороны – небогатым,
С другой же – небедным он был.
Но дело-то вовсе не в кассе,
Где прятал он сумму в суму,
А в том, что в любой ипостаси
Жилось хреновато ему:
В желаньях, в исканьях, в метаньях –
Смурно, бомжевато, темно,
В извечных глухих ожиданьях,
Что ткнут его фейсом в дерьмо!
Что делать? Живя без подпорок,
Терпи произвол и разбой
В стране паханов и шестерок,
Где ты – и ни тот, ни другой.