Тянет бензином и жженой травью -
Солнце вскипает в рассветной турке.
Как хорошо мне в сыром Петербурге
Было Москвой затравленному.
Плакали моросью путеводители,
Тучи нанизывались на шпили.
Ноги гудели. Седьмая линия.
Осень. Падеж родительный.
Битые, скованные подворотни
Пили меня как извозчик водку,
В нервной Неве утопив субботу,
Или разбив поворотник.
Я отдавался прохладной ткани,
Схваченной ржавью резного канта,
Я умолял: или всё константа,
Или ответь, что могу оставить.
Боль оплела каждый камень свода,
Смех невозможен: томлюсь тревогой.
Здесь плотоядно величие Бога.
Будь осторожен, он замер у входа.
Время не может быть здесь исчислено,
Равно как и пространство мечено,
Ибо наполненность бесконечна,
А измерения неосмыслены.
Если в Лаврушинском часть меня есть,
То, Петербург, отдаюсь тебе с ятями.
Можешь, Москва, разразиться проклятьями,
Это ни слабость, ни вызов, ни месть.
Тянет бензином, темно от смога,
Солнце томит пассажиров в пробке…
Я оставляю, Москва, стопки
Пьяных стихов от тебя к Богу!