БЛАЖЬ
Ты прости меня, слава героя,
Что вершины твоей не достиг,
Что не стану, боясь геморроя,
Я блаженнее, чем Августин.
Но блаженства себя не лишу я
В том что, сбросив природную лень,
Напишу на досуге большую
Или маленькую дребедень.
ПОСВЯЩЕНИЕ
Здравствуй, племя молодое, бестолковое!
Не подумайте, что это я про вас.
Я про тех, кто был идейно неподкованным
И прослойкой разделял рабочий класс.
Я про тех, кому года шестидесятые, -
Те, что оттепелью позже назовут, -
Были не весной, отдельно взятою,
А чудесным летом, где цветы цветут.
Где страна, забыть желая стужу лютую,
От простуды берегла своих детей,
В мир романтики и достижений кутая, -
Где Гагарин первым в космос полетел!
В споре между физикой и лирикой
Племя это не срывало дверь с петель,
Обсуждая как прекрасен мир и как
Сказочно жужжит на солнце шмель!
Не судите беспристрастной логикой
Тех, чья молодость прошла вдали от бед.
Все-таки такая педагогика
Лучше, чем когда ее в помине нет.
ПОЧТИ ИНТЕЛЛИГЕНТ
Вот юный отрок перед нами –
Силен умом, пригож на вид.
За ним, как боевое знамя,
Вся наша молодость стоит.
Едва возникнув в этом мире
И детским криком мир поправ,
Сказал он: «Дважды два – четыре!» -
И в этом оказался прав.
Ну а потом пошло крутиться
Шальное жизни колесо.
Менялись у знакомых лица,
Но он хранил свое лицо.
Он приходил домой усталым,
Но не бросался в койку, нет! -
Он был приличным славным малым,
Он был - почти интеллигент.
Умел на фортепьянах бацать, -
От до-диез до си-бемоль, -
И мужественно улыбаться,
Когда испытывает боль.
Жизнь бестолкова и жестока –
Все время ставит на попа.
Он испытал, что значит склока,
Но юным духом не упал.
Пусть не устанет улыбаться,
И в будущем его лицо,
Тогда пойдет в атаку, братцы,
Народ за этим молодцом!
И пусть вино рекою льется,
Пусть струны рвутся под смычком!
Нам сдали карты, – достается
Ему, как правило, очко.
НА СЛУЖБЕ ОТЕЧЕСТВУ
Расплющился в подушке мягкой нос.
Не сплю я потому, что точно знаю –
Не дремлет враг! Не спит и рядом Дрозд,
Он тоже что-то там соображает.
Когда война войдет через порог
И голосом дневального объявит
О помыслах коварных, мой сапог
Увесистый уйти ее заставит.
А я же соберу своих сынов
И объявлю им каждому на ушко:
«Постель мягка! Прострелим пару снов!» -
И нос свой суну в теплую подушку.
БУРИДАНОВ ОСЕЛ
Приснилась мне как-то любимая -
Единственная, словно бог;
С ее неопознанным именем
Был связан мой утренний вздох.
Похожие лица доверчиво
В случайных знакомых искал
И образ любимой вычерчивал
Рукой на зыбучих песках.
Я жил среди многих слагаемых
Как тот буриданов осел,
Но суммы одной, ожидаемой,
Не получалось - и все.
ГРАММАТИКА ЛЮБВИ
Писать с ошибками грешно,
Промахиваться – не солидно.
Пускай я оплошаю, но
Ошибки совершать не стыдно.
Толкуешь битый час ты мне
О грамматической таблице,
Но как же мне признаться, не
Боясь, что можно ошибиться?
Сказала ты, что из наук
Грамматика всему начало,
А я услышал сердца стук -
Оно без правил застучало!
И просятся слова, но страх –
Сродни нашествию Батыя:
Боюсь, что в трех своих словах
Не так расставлю запятые.
Я обещаю полюбить
грамматику но между нами
не лучше ли совсем забыть
об этих знаках препинанья
тогда как заяц во хмелю
осмелюсь написать я строчку
о том что лишь тебя люблю
и даже не поставлю точку
ЧЕРНИЛЬНИЦА
Невзрачную тусклую крышку
Чернильницы старой настольной
Вчера я отдраивал слишком
Усердно в порыве невольном.
Начистил до зеркала медь,
Замызганную до предела,
Готовую позеленеть,
И стала она - то ли дело!
Чернильница вспыхнула вся,
Стыдясь чистоты непривычной,
А я, как последний босяк
В объятьях красотки столичной,
Был робок душой и счастлив,
Любуясь чернильницы станом;
Почувствовал в мыслях прилив
И думал о чем-то гуманном.
Сегодня я снова пришел
На службу; в порыве рабочем
Уселся за письменный стол
И в помыслах был непорочен.
Свет солнца сиял над столом,
А зайчики, ради веселья,
Открыли в чернилах салон
И праздновали новоселье.
Я празднованье отклонил
И тут же, бумаги придвинув,
Чернильницу черных чернил
На брюки себе опрокинул.
Пятно разлилось пауком,
Свело безысходностью скулы.
Сидел я – дурак дураком! -
И нецензурно думал.
СЛАВНАЯ КВАРТИРА
Вот моя квартира, -
В ней тепло и славно!
На стене картина -
Игорь с Ярославной.
Утром, когда грушей -
Солнышко в окошке,
Тишину разрушит
Мой будильник - Прошка.
«Происки Пекина!
Чудеса Таити!» –
Новости подкинет
Громкоговоритель.
Вслед замок пристукнет,
В путь благословляя.
На алтарь науки
Возношусь в трамвае.
Там, благоговея,
Нагружаюсь новым;
Открываю двери
И опять я - дома.
Лампа в абажуре,
Пол натерт до блеска.
Мы за книгой курим
Вместе с Достоевским.
Он на книжной полке,
Как столоначальник,
Наблюдает зорко
За простывшим чаем.
Славная квартира,
Но хочу заметить:
Остальному миру
Безразлично это.
13 ЭТАЖ
В клубы пушечного дыма
Собирается туман.
Пробегающие мимо
Люди, вы сошли с ума!
Чтобы видеть, впереди там,
Горизонт манящий ваш,
Незачем бежать, - взойдите
На тринадцатый этаж
КРУГОЗОР
На лестнице, поверь,
без номера есть дверь.
Найдешь ее легко
и выйдешь на балкон.
Давно уже полы
не ведали метлы,
но, право, это вздор,
когда есть кругозор.
НОЧНОЙ ГОРОД
Город выкрасил огнями
Потемневший воздух.
Ночь прохожих загоняет
По квартирам, – поздно.
Кто включает телевизор –
Поразвлечься малость,
У кого клонится книзу
Голова, – усталость.
Убегают в парк трамваи
По блестящим рельсам;
Провод искры высекает
Над последним рейсом.
Мельтешат в Неве цветами,
Как пружинки, блики,
И мелькает огоньками
Небосвод двуликий.
И еще: в оконный вырез
До предела гордо
Вот уже часа четыре
Смотрит чья-то морда.
ОДИН ДОМА
(элегия)
Наблюдая прохожих и сетуя,
Ты сидишь в обстановке убогой:
Стол застелен вчерашней газетою,
Набок падает стул колченогий.
За окном - магазины с аптеками.
Видишь улицу как из дупла ты, -
И письмо написать тебе некому,
И на марку не хватит зарплаты.
Как ни жди, не придет с почтальонами
По ошибке доставленный груз нам.
Остается с колодой крапленою
Ворожить в одиночестве грустном.
Один дома - как на закланье ты:
Вдаль глядишь с рокового насеста, -
Там вершины давно уже заняты,
И в болоте не сыщется места.
РИСУНОК С НАТУРЫ
Точка, точка, запятая,
Минус – рожица кривая!
Просто все, как мандарин:
Был ребенок, стал старик.
Стоит ли куда-то
Нам бежать за призом
Вверх на эскалатор
Движущийся книзу?
Времени немного
Нам природа дарит,
А мечта в итоге –
Лишь воздушный шарик.
Шарики воздушные,
Улетайте с богом, -
Пусть не будет скучно нам,
Пусть попляшут ноги!
Бейте, музыканты,
В нервные гитары, -
К черту этих Кантов,
В фолиантах старых.
Будем на потеху
Совершать поступки,
А случись помеха,
Мы покажем зубки!
Мнут лицо морщины,
Тени под глазами, -
Славно мы пожили,
Славно поплясали!..
Палка, палка, огуречик,
Две клюки внизу, – ну что ж,
Вот и вышел человечек,
На тебя чуть-чуть похож.
Всем твоим стараньям грош, -
Ни за что не ототрешь.
В БАНЕ
Встречаются в жизни порой
похожие лица нередко,
и то, что по банным местам
мелькнет вдруг, не раз и не два,
меж блудных девиц прокурор,
не значит, что если портрет как
у прокурора, то там
на самом он деле бывал.
Хотя бани любит народ,
сердца не зажечь нам глаголом
и не увести за собой,
имея лишь шайку в руке.
Никто за тобой не пойдет,
когда оказался ты голым,
и клич зажигательный твой
не будет поддержан никем.
МУЗА
«Господи Иисусе! – ужаснулся он. –
Это что за новости? Я рисовать умею!?»
А.П. Чехов. Рассказ «Открытие».
Господи, мой боже,
знаю, что не слышишь
шепот осторожный
сердца моего.
Видно, так уж сложен
этот мир, что свыше
нам дана возможность, -
больше ничего.
Если я, мой боже,
чепуху болтаю,
не суди же строго,
не сочти врагом.
Не теперь, так позже
красота святая
поэтичным слогом
скажется - в другом.
Как-то, после бани,
появилась Муза;
хлоп меня по уху:
«Сколько можно спать
на своем диване,
лежа кверху пузом?
Собирайся с духом
и вперед – писать!»
«Что ты, милка, - тявкнул
я, проснувшись разом, -
да какой же писарь,
к черту, из меня?
Мне бы впору тяпку
на древке сукастом
да во поле чистом
воронов гонять.
Вот лопата, тачка,
это – то ли дело!
Ничего не знаю
о других делах.
Мне ли буквы пачкать
на листочке белом? -
телом поломаю
ножки у стола».
«Ничего, - сказала, -
переставим фишки
и с тобой сыграем.
Но даю совет:
ты, сажень косая,
пораскинь умишком, -
жив не сводом правил,
а умом поэт.
Так что лучше к делу
приступай сейчас же» -
сделала наказы
Муза, и… - привет! -
только я несмело
написал начало,
как Чубайс, зараза,
выключил мне свет.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Что делать человеку в полночь? -
Вот, если он не хочет спать.
Глотать пилюли со снотворным?
Ни в коем случае, – писать!
Ведь вдохновенье это - сила;
Стихами, если хочешь знать,
Ты можешь говорить красиво,
Пусть даже не о чем сказать.
Но если кто-нибудь захочет
Узнать какой ты есть поэт,
Скажи: хороший, но не очень,
А может быть - и вовсе нет.
РАФИНИРОВАННЫЙ МОЗГЛЯК
И КРАЕУГОЛНЫЙ ЗДОРОВЯК
Листая рекламный проспект
без видимой цели и выгод,
сидел за столом человек
в трактире любителей книги.
Двубортный пиджак он носил,
очки в темно синей оправе, –
весь облик его говорил
о нем как о баловне славы.
Он явно скучал и в ответ
на вежливость официанта,
отбросив рекламный буклет,
промолвил чистейшим дискантом:
«Гарсон, принесите-ка мне,
роман неразрезанный, в яйцах:
французский, на красном вине, -
всего лучше классика, ммм... - Франса!
В одном экземпляре прошу.
Гарнир - поэтический,... – Шиллер;
быть может, хоть здесь раскушу, -
уж очень его мне хвалили.
А что у вас выпить - эссе?
Ну что же, налейте грамм двести -
покрепче; к нему на десерт –
сегодняшний выпуск «Известий».
Отдельно, в высокий фужер
насыпьте мне льда-рафинада, -
бывает горячий сюжет,
тогда охлаждать его надо».
С приятной улыбкой гарсон
кивнул головой, удаляясь.
Завыл за спиной саксофон,
фальшивя и часто сбиваясь
Спустя всего, может быть, миг
услужливо дверь отлетела.
Вошел здоровенный мужик
в фуфайке на голое тело.
Небрежно скользнул по столам
стальными глазами удава;
поморщился обществу дам,
жующих конфеты «Забава».
Отверг фамильярное: «Эй!» -
пьянчужки за столиком справа
и быстро пошел от дверей
к Очкам в темно-синей оправе.
«Не занято?» - «Нет» - «Эй, малыш,
иди-ка сюда на минутку.
Что есть? Иностранный кишь-мишь?
Ну нет, не согласен я , - дудки!
Неси-ка мне, миленький мой,
горячее свежее мясо
словесности русской, хмельной
да кружку былинного кваса.
Что есть там из русских – Шекспир?
Ты что издеваешься, шутишь?
Да самый простой «Мойдодыр»
любого их «Гамлета» лучше!
Неси нашу выпечку, шут! -
грузить буду ей свой желудок.
Да мигом, я очень спешу,
и помни, что мне не до шуток».
С приятной улыбкой «малыш»
кивнул головой, удаляясь.
Певец в микрофонный кукиш
кричал, как змея извиваясь.
Мужчина в углу, у окна,
смеясь целовался с блондинкой,
а в окна глядела весна
прозрачною чистою льдинкой.
В то время владельцу очков
«Гусиные лапки» подали
из некой харчевни, - с лучком
и мелко толченым миндалем.
Мужик постучал по столу
согнутым прокуренным пальцем
и молвил презрительно вслух:
«Как вы переносите Франса?»
«О, Франса я очень люблю! -
Очки удивились вопросу. -
Курите!». «Свои покурю» -
мужик закурил папиросу.
Блеснули Очки: «Я игру
ума обожаю; а кстати,
чем заняты Вы, милый друг?»
Тут брякнул Мужик: «Я - писатель!»
Очки ухмыльнулись в ответ:
«Не надо бросаться словами.
А много ли видело свет
романов написанных Вами?»
Вздохнул огорченно мужик:
«Издатель пошел никудышный -
словесностью не дорожит,
народного слова не слышит.
Зато выпускаются в свет
бестселлеры полные фальши. -
Мужик почесал в голове. -
Не знаю, что делать мне дальше?»
«Проблема проблем... Что сказать? -
Чем ломаным грошем питаться,
не лучше ли бросить писать
и делом полезным заняться?»
«Да бросьте! о чем это Вы? -
Мужик затушил папиросу. -
Сегодня на рынке, увы, -
баланс предложенья и спроса».
«Ну что вы расстроились так?
Давайте-ка выпьем немного.
Эссе здесь - ну, право, нектар! -
Очки взяли томик. - Ну, с богом!..
…А я без проблем свой роман
Очередной напечатал», -
при этом в нагрудный карман
Очки пятерней постучали.
Мужик, выгнув брови дугой,
спросил задушевно и тихо:
«Скажите мне, мой дорогой,
как пишите Вы свои книги?»
«Извольте, секрета здесь нет:
сначала мучительно долго
ищу необычный сюжет;
а это – как в сене иголка.
Народ наш в метро поумнел, -
пойди, проведи на мякине.
Копаюсь в газетном гумне, -
глядишь, там сюжет и подкинут.
Поменьше великих идей! -
теперь за идеи платят.
Ищу прототипы людей
скандальных, - их любит читатель.
Роман должен влиться в поток
проблем актуальных и модных.
Герой для народа – ничто,
когда нет ему антиподов.
Возникнет сюжет у меня,
пишу каждый день по страничке;
а если без строчки - ни дня,
то за год выходит - прилично.
Роман должен быть небольшой,
и труд, безусловно, оправдан,
когда без труда он вошел
в карманы читающих граждан.
Литература – не дар,
а только - меню в этом зале.
Эссе здесь – ну, право, нектар!
Напрасно Вы не заказали».
Мужик отмахнулся от мух,
летевших в пустые стаканы.
Очки, между делом, ему
задали вопрос тот же самый:
«А Вы не могли бы сейчас
свои рассказать мне секреты.
Я так полагаю, у Вас
имеется собственный метод».
«Бог с вами, какой тут секрет! -
под сенью родимого крова
лежит у меня на дворе
словесности русской корова.
И холю ее и кормлю -
со всею душою радею;
бывает, ночами не сплю
с какой-нибудь новой идеей.
Но сколько бы творческих мук
с буренкой своею не мыкал,
а всяко выходит: «Му-му», -
промолвил мужик и захныкал.
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ПОМПЕИ
В небо поднялся смог, -
Везувий загрохотал!
И пламя багряное, будто клинок,
Землю в том месте как раз и рассек,
Где город Помпея стоял.
Все жители мирно спали.
В ужасную яму горохом упали
Люди и звери, дома с клопами. -
Туда же упали
Античные боги,
Что в греческом в зале
Стоят босоногие.
Пропали шедевры искусства
Цивилизации юной!
Присутствовал там купец русский -
Степан Тимофеич Селюнин.
С товарами великороссов
Мимо Помпеи он следовал к Риму.
«Ну, слава богу!» - сказал он и бросил
В яму свой сломанный примус.
ШАРМАН
В бешенстве был Гастон:
Шеф ему вставил пистон.
Он дал подзатыльник мальчишке,
Нахальному слишком;
Подставил подножку старушке
С авоськой и с клюшкой
И, чтобы поднять настроенье,
Погнался за собственной тенью.
Но тут, потерявши баланс,
Ударился лбом в дилижанс.
Сидела внутри молодая,
Вуалью накрытая, дама:
«Как мило! – воскликнула дама – Шарман!
И вновь углубилась в любовный роман.
АМЕРИКА
От Москвы до Камчатки
Расстоянье – попробуй, измерь-ка!
Здесь все наше кончается,
Дальше – Америка.
Дальше - выкуси-накося! -
Нет посконного нашего;
Дальше - вывеска с надписью:
Осторожно – окрашено!
ГЛАМУР
Верят девушки гламуру
Как религии, но… - чур! -
От гламура тетя Шура
Стала дурою из дур.
Прилепив на щеки мушку,
Вылив на себя духи,
Ночью встала на Царь-пушку
И пошла читать стихи!
А когда-то на собранье
Выступала без помад -
Гнула гневно в рог бараний
Этот западный уклад.
И без всякого гламура
Собираясь на партком,
Перед зеркалом, как дура,
Не сидела с париком.
Был любимым, без сомненья,
Для нее один чекист
Да еще товарищ Ленин –
Интернационалист.
А теперь, надев на ножку
Сандалеты от кутюр,
Вся - как девушка с обложки,
Стала дурою из дур.
Пешеходу строит глазки
И, подмазав краской бровь,
Так и шпарит без опаски
Стих про первую любовь!
Скажете, ее повадки
Смехотворны?…Ну, так вот! –
К ней на пушку без оглядки
Лезет первый пешеход.
А за ним второй… О боже! –
Завертелась кутерьма.
Одурманенный гламуром, может,
Этот мир сошел с ума?
Встали в очередь. Последним
Подошел один чекист;
Перед ним товарищ Ленин –
Интернационалист.
СУМАСШЕДШАЯ ЛЮБОВЬ
(романс)
Люблю тебя, люблю безумно!
Смеясь – грущу, грустя - смеюсь.
Прости, любимая, слезу мне,
Но спать с тобою я боюсь.
Боюсь, когда свершится чудо,
И ты придешь ко мне в постель,
Наш главный врач, псих и паскуда,
Тотчас объявит вынос тел.
Возьмут под ручки санитары
Тебя, мой негасимый свет,
И, как поют в романсах старых,
Проводят тут же в кабинет.
Мне руки за спину заломят,
И после всех душевных мук
Спать в этом сумасшедшем доме
Опять придется одному.
Прости, любимая, не надо.
Я так измучился с тобой,
Что мне надежда и отрада -
Лишь разделенная любовь.
УЛЫБНИСЬ, ПРИЯТЕЛЬ!
Сказали: улыбнись, приятель! -
Будь ты как все, пожалуйста.
И я прилежно, как ваятель,
В улыбку складывал уста.
Когда смеялись глупым шуткам,
Они мне были не смешны,
Но громче прочих в общем шуме
Звучал я смехом затяжным.
И где бы ни был, там веселый
Мой разливался баритон.
Себя, как требовалось, вел я
И презирал себя потом.
В ТУПИКЕ
Мое лицо - как паровоз
не отправляясь -
в тупик попало, и без слез
я вечно маюсь!
Обидчику сказать: дурак! -
я не решаюсь;
стою себе на всех парах
и улыбаюсь.
А у прожженных хитрецов
удар не хлипкий,
но вновь дает мое лицо
гудок улыбки.
Вновь семафор вселяет страх,
пылая красным,
и бронепоезд на путях
стоит запасных.
БЕСПРЕДЕЛ
Разбойники были всегда, -
есть нынче разбой и вчера был, -
и этот порядок вещей -
грабить обычных людей -
можно понять, но когда
еще и разбойников грабят,
то это не шутки, вообще,
а форменный беспредел!
БУДИЛЬНИК
Подарили мне будильник,
Чтобы утром, полусонный,
Получал я подзатыльник
От чудовищного звона.
Чтобы я прослыл мобильным,
И с утра писал стихи я,
Чтобы все меня побили
За стихи мои плохие.
Я тогда пойму, наверно:
Просто так шуметь мозгами,
Это - так же, как чрезмерно
В тесноте махать руками.
«СТИХИ»
Помудреней слово скомкав
В предложениях лихих,
Сочиню головоломку
Под названием «Стихи».
От простого слова тошно, –
Разве этим удивишь?
Я простое сделал сложным,
Пальцы заплетая в шиш:
«Распетушь его, калеку!
Опузыренно влеком...», -
Был читатель человеком,
Прочитал – стал дураком.
Поэтичный личный кукиш,
Как никак, неповторим, -
Без него, простые руки
Разве выставишь с витрин?
Для природы шиш не диво, -
У природы нет лица,
И простому, объективно,
Уж довольно мудреца.
А субтильному субъекту
С головою набекрень
В самый раз глядеть, как некто
Заплетает тень в плетень.
Заплелась сама собою
В дулю Пикассо рука, –
Превосходные обои
Получились на века!
И поэзия получит
Примененье – дайте срок!
Будут вас стихами мучить
Объявления в метро.
СОВЕТ
Люди раздобыть огонь смогли,
Запустили в космос корабли.
В связи с этим, я даю совет:
Не пытайтесь отыскать секрет
Строк, что могут сами пламенеть,
Сами зажигаться и гореть.
Все что вы напишите, возьмите
И огнем добытым запалите!
Хворост ваших слов сгорит дотла, -
Так что хватит вам для чайника тепла.
Только выйдет пусть из чайника весь пар,
Дабы не случился тепловой удар.
МОЛЧАНИЕ
Когда на отдыхе гляжу
Как безнадежную преграду
С трудом одолевает жук,
Не рассуждая о награде,
Я восхищаюсь: бог был прав,
Тварь бессловесную создав!
Представь, что летние цветы
От всей души дарить я стану
Тебе, и вдруг услышишь ты
Пчел недовольных бормотанье,
Да вместо праздничных наград
Послышится отборный мат.
Представь, что муравьи прочли
Божественное откровенье.
Ну, разве бы они смогли
В лесу построить муравейник,
Имея от природы дар
Поговорить? – да никогда!
Лишь начали бы из ракит
Они вершить столпотворенье,
Различных мнений языки
Вступили бы друг с другом в пренья,
И не был бы построен он -
Их муравьиный вавилон.
Помысли только, сколько благ
При вспашке плодородной нивы,
Не ведая добра и зла,
Вол созидает молчаливый:
Его старанием в земле
Родится благодатный хлеб.
Все в мире говорит о том,
Что было создано вначале,
В пространстве темном и пустом,
Не слово первым, а молчанье.
Великий боже! ты был прав,
Тварь бессловесную создав.
И ДОЛЬШЕ ВЕКА ДЛИТСЯ ДЕНЬ
Утро
Прохладный воздух, тишина,
Роса газоны окропила.
Эй ты, романтик, ближе к нам -
Мужчинам, вышедшим за пивом!
Вечер
Дурманит воздух ароматом,
Полнеба залито закатом,
Звезда блестит, да ну и бес с ней! -
Ты допивай , и грянем песню.
НЕХОРОШО
(Вопреки Маяковскому)
Все было нелепо и глупо! -
Сбежала под вечер жена;
Дымилась тарелкою супа
Зашедшая в тучи луна.
Я шел - одинок и распущен -
По краю балконных перил.
Внизу человек, явно пьющий,
Нещадно меня материл:
«Чем дуриком прыгать с балкона,
Когда за душой ни гроша,
Ты выпей со мной самогона -
За здравие на брудершафт!»
Закончил он речь свою грубо,
А выглядел как таракан.
Ревел в водосточные трубы
Помешанный город-орган.
И не было небу предела!
Я в ночь непроглядную шел,
Пугая прохожих, как демон,
И было мне нехорошо.
Бездомною рыжею кошкой
Мурлыкал под утро рассвет
И слизывал звездные крошки,
Блестящие на голове.
КСТАТИ:
Пришел неожиданно, вдруг
Однажды, мой старый приятель –
Хороший и преданный друг,
С бутылкой вина, но - некстати.
Не гнать же! – мы сели за стол.
Достал я стаканы и кильку,
Но друг закадычный ушел,
Оставив мне, кстати, бутылку.
Ушел оттого что, подняв
Стакан, увидал на кровати
Все признаки waiting for love
И понял, что он был некстати.
Всю ночь - то в кровать, то за стол! –
Решал я меж двух благодатей,
Как тот буриданов осел,
Что кстати и что тут некстати?..
Когда же наутро я встал,
Кровать без любви опустела.
Нет кильки, бутылка пуста,
И душу воротит из тела.
КАРТАСТРОФЫ
Кредо
Ни пафоса, ни демагогии! - чтобы
являлось искусство одной высшей пробы.
Мотивация
Была бы в жизни логика проста,
Поэт о ней бы и писать не стал.
Автор
Есть в произведеньях автор,
и поэзия плоха
без лица, но будет прав тот,
кто себя забыл в стихах.
Манифест
Если б над миром я был господин,
Всех орденами бы я наградил, -
Раз человек не имеет наград,
Он и чужому успеху не рад.
Бытие!
Казак Миша в истоме сладкой
Отдыхал под своею лошадкой.
«Бытие!» – сказал автор выше.
«Просто дембель!» – ответил Миша.
Жизнь
Сорвись с катушек, закружись,
Чтоб годы пулями свистели,
И в смертный час приди к постели,
Еще не прожитая жизнь!
Юность
Без оглядки прямо в старость
Ты летишь на крыльях битв.
В добрый путь! - тебе досталось
Думать, действовать, любить.
Талия
Вроде задумался, книжку читает он,
Напрягает глазные нервы,
А случится поблизости женская талия,
Тут как тут! – первый.
Культ
Не знаю, может, есть иные,
Но признаю я культ один:
Есть красота, и ты служи ей,
Всю жизнь служи ей до седин.
Время
В две стороны время идет:
Твое отраженье стареет,
А мир остальной, что ни год,
Наоборот, молодеет.
Скитальцы
В любом краю, в любой квартире,
Мы все скитальцы в этом мире.
Нас призрак времени ведет -
За шагом шаг, за годом год.
Любимый сад
Я не знаю, куда и зачем я иду?
Кто судьбой моей ведает - может быть, бог?
Но я знаю, что вряд ли в любимом саду
Отыщу я следы человеческих ног.
Ритм
Все под колесами горит
И тонет в информации,
Преобладает только ритм,
Не существует грации.
Эскалатор
«Зри в корень»
Козьма Прутков
Беги наверх, желая приз,
По лестнице идущей вниз,
Но зри, чтобы дитя поддатый
Не поломал твой эскалатор.
Птица счастья
Равнодушен я к перьям и чарам,
Птицы счастья не надо мне даром.
У меня уже есть одна птица –
Дома в клетке сидит, матерится!
Достойное применение стула
Во дворе есть урод у нас тут.
Есть в квартире поломанный стул.
Мне противен ремонт по природе.
Лучше сброшу я стул на урода.
Заздравная панихида
Когда почил в бозе урод,
Поздравить надо весь народ,
А коли невдомек - на кой,
То пой ему за упокой.
Экстроверт
Зайду к тебе случайно в гости,
пусть и некстати.
Свои условности отбрось ты,
я поделюсь по дружбе, просто,
с тобой, приятель,
о том, что мне тревожит душу,
а ты сиди и молча слушай.
Интроверт
Зайди ко мне, мой гость непрошеный.
Тебя попоной
накрою в темной я прихожей,
дам пару раз тебе по роже, -
чтобы запомнил, -
своей железною рукою
и вечер проведу в покое.
Гламур
Прежде звался Амуром Гламур,
Но в руках состоятельных дур
Он лишился и крыльев и стрел,
А от денег шальных забурел.
Ворчалка
Доконало
До финала
Нас меняло
Нала.
За финалом
Мало
Стало
Интеллектуала.
Терроризм
Как террористу с автоматом
Стрельбою лик перекосило,
Так девушка, ругаясь матом,
Не может выглядеть красиво.
Исключительность
Всю жизнь можно так и прожить:
ничтожествами окружить
себя и до самых проплешин
свою исключительность тешить.
Юмористам
Поэты-юмористы, хорошо бы
Шутить для хохмы, без взаимной злобы;
Иронию не подменять издевкой,
Чтобы за юмор не было неловко.
Пишите письма
Пишите письма! – мне сказали;
Затем, кивая головой,
Ушли из зала на вокзале
И не сказали адрес свой.
Россия
Россия выглядит орлом
Несокрушимым, но как часто
Над ней стоящее мурло
Орла хоронит без причастья.
О научном коммунизме
Закончились все кривотолки,
И час искупленья настал:
Пустые товарные полки,
И маленький Ленин в кустах.
Калифорния
Было времечко! - из Калифорнии
Неслась русская ругань отборная,
Да на братской для чукчей Аляске
Янков не было с масляной краской
Поделом
Бывает это всякий раз:
Взмахнешь чуть выросшим крылом,
Взлетишь ликуя и тотчас
О землю – хрясь!
И – поделом.
Переступи
Порог,
а за порогом ветер лает,
а за порогом – сразу поворот.
За поворотом - что? Никто не знает.
Назад нельзя – переступи порог.
Добро и зло
Есть в поступи добра и зла
Твои шаги, твои дела
Праведник
И указал ему господь идти на запад,
Однако праведник содомский запил.
Купальня
В одну воду нельзя войти дважды -
Есть своя прелесть в попытке каждой.
Взгляд
Ноги быстро порой семенят,
Но быстрее их все-таки взгляд.
Фингал
Что там фингал? Увы! -
Не потерять бы головы.
Улика
Колико
улика
толико
невелика
сколико
и безлика,
поелику
отвали-ка.
Одиночество
Я всегда один остаюсь…
Вроде, только что люди ходили, -
то ли ссорились, то ли шутили, -
но ушли…, и осталась лишь грусть,
что всегда я один остаюсь.
Крик
Крик - в тишине, но в ответ
нет ни движенья, ни звука.
Крик - в тишине безмятежной вселенной, но нет
ни единой души, ни врага и не друга,
никого, кто услышал бы крик в тишине.
Платок
Платок тот в темноте
запомнил я и часто,
в любом краю и много лет затем,
входя в вагон, я видел совершенно ясно
как он за дымкой пропадал – совсем.
Пес
Садись, мой пес,
с тобой хоть потолкую.
Как я устал плутать и выйду ль ?– вот вопрос!
И ты скулишь, и ты со мной тоскуешь.
О чем? - ты прав. Садись, мой пес.
Об элегиях
Все элегии, как ни печальны, -
Иронические изначально:
Их слагают, когда с потолка
На бумагу стекает тоска.
Юбилейное
Жизнь, прожитая чести ради,
Перед тобой – как на параде.
Так пусть и будущие даты
Проходят строем, как солдаты!
Пропеллер
Ты помнишь, как с тобой мечтали
Лететь в туманной синей дали?
Увы! мы так и не успели
Найти на задницы пропеллер.
Приятного аппетита
Проглоченной мошкою сытым –
Приятного всем аппетита!
КОРЯК
Прекрасен и могуч олень.
Коряк - и слаб, и кривоног,
но отчего олень с колен
подняться перед ним не смог?
Секрет коряка объясним:
пусть и не дюжий он на вид, -
в открытом поединке с ним
олень, конечно, победит, -
однако не дурак коряк!
Аркан накинула рука,
всю силушку олень напряг
и крепко затянул аркан.
Олень себя петлею душит,
а что коряк? - он бьет баклуши.
ПОСЛЕДНЕЕ ПРОСТИ
Селяне, - трудно говорить! –
Сегодня мы столпились с вами,
Дабы усопшего почтить
Простыми русскими словами.
Его все знали на селе
Могучим мужиком – атлетом;
Носил пиджак подстать скале
И безразмерные штиблеты.
Он был хороший тракторист,
Не знал ни устали ни лени, -
Без всякой цели и корыст
Перепахать мог полселенья.
Не покидая трактор свой,
Пахал весь день, и было поздно,
Когда дорогой столбовой
Он пер домой турнепс колхозный.
Любил полночи танцевать
Как заводной, не уставая,
А утром - раньше всех вставать,
К селянам матюгом взывая.
Любили его все до слез
За добрые глаза и душу.
Васет, сломивши шесть берез,
Он деревенский клуб разрушил.
Была прекрасна и мила
Его неброская улыбка,
Когда подмявши два стола,
Он спал, нахрапывая шибко!
Не поместить того в стихи,
Каким он парнем был бедовым.
Давай помянем, мужики,
Его простым народным словом.
ЗНАК СОБАКИ
Хорошо бы собаке
Знаком стать Зодиака,
Чтобы встать на охрану
И Тельца и Барана.
Чтобы тайны разнюхать
С Близнецами по духу,
Отыскать следы бога
И полаять немного.
Чтобы выманить Рака
Из домашнего мрака
И оставить заботы,
И пойти на охоту.
Чтобы Лев хоть отчасти
Отказался от власти
И достойно, без драки,
Послужил бы собаке.
Чтобы здравая Дева
Вдруг пошла бы налево,
Оттого что быть правой
Стало ей не по нраву.
На Весы гавкнуть: «майна!» -
Всем пустым колебаньям,
И толкнуть балансиром
Чашу полную - вира.
Легкомысленным гоном
Утомить Скорпиона
И оставить с игрушкой
Отдыхать на подушке.
Чтобы было нескучно,
Хлопнуть шарик воздушный! -
Чтоб Стрелец сбился с пульса
И хоть раз промахнулся .
Чтобы лаской немного
Научить Козерога
Относиться с улыбкой
К своим глупым ошибкам.
И глядеть веселее
И гулять с Водолеем, -
Наслаждаться свободой
Несмотря на погоду.
Быть собой - в каждом доме,
В небесах, водоеме.
И счастливым быть, - либо
Обрученным быть с Рыбой.
И тогда, право слово,
Я родился бы снова
И под знаком Cобаки
Никогда бы не плакал.