Эх, дороги
И дураки...
Чем же дороги, чем немногим,
Среднерусье, великим? убогим?
Мне просторы твои таки,
Что веками истории вспухли,
Добывали, где предки мои
Подмосковные бурые угли,
И пахали поверхность земли.
Сквозь заботы всегда невесёлые,
Сквозь колхозный сизифов режим
Жили знатно горняцкие сёла,
Жаль, дороги вот не было к ним.
Утонув меж холмов на отшибе
Жило так и село Велемья –
Расстоянья окрест небольшие,
А весною добраться – полдня.
И на Пасху в соседнее Князево
В монастырскую церковь на ход
Крестный рано, далёко засветло,
Уж тянулся крещёный народ.
И однако же жили красиво,
Пусть в райцентр путь такой – будь здоров!
Велемья разрасталась на диво,
Аж, до двух сотен крепких дворов.
И заметили – были репрессии,
Были сталинские времена.
Это что, похоронной процессией
Конца века хлестнула волна.
Нерентабельны стали вдруг шахты,
Так решили в верхах, а низам,
Где такие найти им зарплаты…
Но добил всех Союза развал.
И куда всё девалось, ей-богу,
Поразъехались, бросив дома.
Тут начальству построить дорогу,
Вдруг хватило и средств и ума.
Отвозил туда на лето тётку
В сиротеющий калечный дом,
Где два раза срезали проводку
Алкаши, на цветной что б сдать лом.
А дома, что собаки – им нужен
Свой хозяин, кому бы служить.
Дом, зимой одинокий, простужен,
Его надо жильцами лечить.
И вокруг, словно дети в приюте
Руки тянут проёмы дверей,
Умоляя – войдите в нас люди,
Только нету для всех них людей.
Вы, уверен, нигде не слыхали,
Что б весны заглушая ручьи,
Две кукушки так щедро считали
Чьи-то долгие годы, но чьи?
А сады зацветали бурьяном,
И шатался в них, к посулам глух,
Вековечно зелёный и пьяный
И до боли родной русский дух.
И бежала навстречу дорога,
Прорезая леса и поля,
Дураки где – терзала тревога,
Неужели умрёт Велемья?