Плюс тридцать пять в тени. Сказала тётя Нюра:
– К приезду вашему пошла температура
На спад. А то за сорок было на неделе.
Мы в махалле своей дышали еле-еле.
На следующий день нам предлагает Лёва:
– Что в этих Лахутях? Поедем в центр новый.
Такие там теперь фонтаны и строенья!
Расчистило простор для них землетрясенье.
– Фонтаны – хорошо, но раньше – Старый город
И шашлычок…
– Тогда – о чём же разговоры!?
Автобус "Интурист" как в сказке подъезжает.
Водитель нам кричит: "Маршрутом по трамваю!"
Толпа не будет ждать второго приглашенья,
И мы уже летим в желанном направленье.
Я посмотрел в окно. На улице две бочки
Пивные, у одной значительно короче
Желающих черёд. Известно для народа:
Гурманы пиво пьют шестого пивзавода.
Мы наконец в Чорсу, базаре всех базаров,
Дымящемся весной дурманами товаров –
Огромных пирамид редиски, огурцов,
Самсы, из листьев виноградных голубцов…
– Смотри, какой шашлык!
Но Лёва:
– Не спеши!
Хозяин не вложил в товар своей души:
Передник слишком бел…
А вот и наш, чумазый,
Одни глаза блестят, поэта видно сразу.
И так засален был, и так был прокопчён,
Что сам бы на шампур мог нанизаться он!
Боюсь, что в мире нет такого языка
Пересказать вам вкус волшебный шашлыка.
Отныне для меня доподлинный Поэт –
Горящие глаза, чудовищно одет…
Могло ли нам тогда во сне дурном присниться,
Ташкент – ни мой, ни твой, а где-то за границей?
24.05.06
СПб