(посв. Петру Павловичу Соколову, Человеку и Русскому Воину, ушедшему в другое Воинство)
Он будто подышать на волю вышел
и там остался тихим, талым днём.
Полковнику давно никто не пишет,
но всё же часто думают о нём.
Да что писать, когда он не ответит?
Когда и так он зрит на нас с небес?
Ему расскажет всё разведчик-ветер,
и полетят шифровки в РайСовБез.
Я был в родстве с полковником и в дружбе.
Он на отца был моего похож.
Он продвигался быстро в тихой службе,
хотя был слишком добр и тонкокож.
Таких людей Господь ковал поштучно.
Они прошли свой огневой ликбез.
Дела и пули их ложились кучно,
но власти в лом сдают таких на вес.
Он говорил, что есть одна присяга:
не власти, а народу и стране.
И дело вовсе не в подмене стяга,
а в грязной, затопившей нас волне.
Он так любил копаться в огороде
и счастье пил, и водку пил до дна.
У многих нынче много разных родин,
а у него всегда была одна.
Он и в раю к Руси неровно дышит.
Пусть разум говорит, что это - зря.
Полковнику давно никто не пишет,
и не спешат к нему фельдъегеря.
Мне снился вещий сон, клянусь на "сто" вам,
и стало как-то легче на душе:
в краях небесных в Воинство Христово
пошёл призыв военных атташе.
Стояла рать, доспехами сияя,
хоругви бились, вился позумент…
Возможно, нынче на просторах рая
есть у Руси свой воин-резидент.
Я без него мрачнее стал и тише.
Мне без него так трудно одному.
Полковнику давно никто не пишет.
Да он и сам не пишет никому.
Москва,
Март 1998 - 22 июня 2000 г.